Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди

Активный разворот Ярополка Святославича в годы своего княжения в Киеве в сторону Священной Римской империи косвенно подтверждается таким авторитетным источником, как «Житие блаженного Ромуальда», относящимся к 1033 году. Автором этого текста является Петр Дамиани, личность в Западной церкви весьма известная и уважаемая: крупнейший богослов своего времени, кардинал, он был одним из сподвижников папы Льва IX в деле реформирования церковной жизни и освобождения ее от обременительной императорской опеки, т. е. один из тех идеологов и практиков, усилиями которых утвердилась в готической Европе папская иерократия. Сочинение посвящено деятельному участнику церковного реформирования в рамках клюнийского движения, основателю монашеского ордена камальдулов Ромуальду, сыну ровенского герцога, предпочетшему жизнь аскета мирской суете. Он был современником св. Владимира и активным миссионером. В повествование о его жизни Петр Дамиани вводил сопутствующие сюжеты, один из которых касается Бруно Квертфуртского, который значится в «Житии» под именем, принятым при постриге, – Бонифаций. Правда, в этом произведении автор весьма вольно свел в один сюжет то, что происходило на протяжении нескольких лет и с многими западными миссионерами на Руси. Исторический Бонифаций действительно был в Киевской Руси в 1008 году, очевидно, проездом, направляясь в печенежские степи. Литературный же Бонифаций отправляется для проповеди к «королю Руси», у которого есть еще два брата, один из которых жил сравнительно близко, а другой в весьма отдаленной провинции. Бонифаций на глазах «короля Руси» проходит сквозь огненное пламя, и то, что он остается невредим, так поражает «короля», что он вместе со своим окружением принимает крещение. Брат же «короля», живший поблизости, от крещения отказался и был убит за это «королем». Когда же Бонифаций попытался обратиться с проповедью к тому из братьев, кто жил в отдалении, то натолкнулся на яростное сопротивление и враждебность: Бонифация держали в заточении, а затем убили. Гибель Бонифация имеет своим следствием ужас и оцепенение, которые охватили этого «брата, живущего в отдалении». «Из опасения, – пишет Петр Дамиани, – как бы король не вырвал Бонифация из его рук, если он оставит его в живых, он приказал обезглавить Бонифация на своих глазах и в присутствии немалой толпы. Однако тут же сам он ослеп, и его со всеми бывшими там охватил такой столбняк, что… все стояли, застыв неподвижно, будто каменные». Прибывший «король Руси» увещевал его и тот принял христианство, после чего оцепенение прошло.

Слишком прозрачно здесь видно, что «король Руси» – это великий князь Ярополк Святославич, что «брат, живущий поблизости» (заметим – убитый по приказу «короля») – это Олег Коростеньский, а «брат, живущий в отдалении» – это, конечно, княживший на северной окраине Руси, в Новгороде, князь Владимир Святославич[29]. Конечно, крупный латинский функционер, кардинал Петр Дамиани мог и не знать всех обстоятельств гибели Бонифация[30], однако, понятно, что кардинал не испытывал добрых чувств к Владимиру Святославичу, который, при решении о крещении и себя лично, и всей Руси, предпочел обратиться не в Рим, а в Константинополь. Петр Дамиани был свидетелем, как до предела обострились отношения Рима и Константинополя, в событиях «Великой схизмы» он тоже участвовал, являясь коллегой Гумберта Сильва-Кандида и Григория Гильдебрандта, а потому ждать от него беспристрастности нельзя. Трудно сказать, сколь активно было западное миссионерство на Руси, но оно, как бы то ни было, имело место в нашей истории. Если эффект от него какой-то был, то в исторической ретроспективе, при всем уважении к подвижнической деятельности миссионеров, он оказался весьма скромным. Петр Дамиани нарисовал зловещую картину в отношении будущего крестителя Руси. Но нельзя не признать, что она также и вполне реалистична. Очевидно, миссионеры доходили и до Новгорода. Как на это должен был реагировать Владимир Святославич? Ведь он в силу стечения обстоятельств находился тогда, в 970-х годах, в полной зависимости от благосклонности упертых в язычестве новгородцев. Учитывая специфику ситуации, в Новгороде рассматривали христианских миссионеров (без разницы – из Рима или Константинополя), как агентов Киева. Вероятно, с ними жестоко расправлялись. И даже если допустить со стороны Владимира Святославича сочувствие к ним, то для него было бы самоубийственным его каким-либо образом обнаруживать.

Но в этом отрывке важно то, что «король Руси», Ярополк Святославич, был крещен. «Король и все прочие… толпою бросились к ногам блаженного мужа, со слезами прося прощения и горячо моля о крещении». Заметим в тексте присутствие «толпы»: «К крещению стало стекаться такое множество язычников, что святой муж отправился к одному большому озеру и крестил народ в его обильных водах». Ощущение такое, что под «толпой» понимаются «все», т. е. «толпа» тождественна «народу», что, конечно, явное преувеличение. Нечто вроде выдавания желаемого за действительное.