Время веры

И что представляет собою огромная песчаная Сахара перед одним человеком, остановившимся среди ее песков для молитвы к Творцу?! Сахара «больше» человека, но молящийся среди нее человек бесконечно больше Сахары. И все эти бесчисленные звезды, млечные пути и атомы, это, может быть, лишь один песок торжественной пустыни мира, окружающей человека… И, может быть, эти миры только призваны, своим величием, тишиной и тайной, учить осквернившего себя и волею ослепшего, но и божественно-свободного человека тому, что он есть сын Божий… Учить смирению и благоговению пред Творцом. И если все эти звездные и атомные миры, океаны и пустыни могут н а у ч и т ь х о т я б ы о д н о г о ч е л ов е к а и с т и н е Божьего Бытия, — их существование оправдано и благословенно.

Самый великий мир сокрыт не в движении невидимых и только постигаемых континиумов и не в ужасающей энергии атомов (и ни в каких вообще феноменах материи), а в о г л у б и н е И с т и н ы Г о с п о д н е й. «Истина Господня пребывает вовек»… И самым великим предназначением всех мировых солнц и протонов остается — п р и в е с т и к Н е б е с н о м у О т ц у х о т я б ы о д н о г о ч е л о в е к а. Может быть, всё человечество!… «Небеса поведают славу Божию, творение рук Его возвещает твердь». (Псал. XVIII, 2).

* * *

На рассвете, чуть холодном и облачном, самолет поднялся с аэродрома Лимы и взял курс на Эквадор. Днем были две пересадки. Вечером я сошел на землю столицы Колумбии.

В горных экваториальных странах белые люди могут жить только на высотах. Лучшая экваториальная высота: 1.500 метров, — ровный, умеренно-тропический климат. Столица Колумбии, Богота, лежит на высоте 2.700 метров; это вторая по высоте столица мира (после La Paz — Боливии). Сначала сердцу трудно целые дни быть на такой высоте, но потом оно привыкает.

Русская колония Колумбии, кажется, самая небольшая и самая сплоченная в Южной Америке. К моему приезду в Боготе был устроен храм (из гаража); все православные приняли в этом участие и украсили храм своими семейными святынями… И несколько дней я молился с этими хорошими русскими колумбийцами, совершал Литургию, приобщал людей Св. Тайн. Исторически я оказался, по-видимому, первым — от сотворения мира — православным пастырем, ступившим в столицу Колумбии. Пробыв неделю в Боготе, я посетил Меделин, второй по величине город страны, и прожил там два дня гостем русского колумбийца, одного из четырех первых русских пионеров в этой стране, поселившихся в ней в начале 20-х годов. Он возил меня по окрестностям, рассказывал о Колумбии, им исхоженной и излетанной, показывал кофейные деревья, сахарные плантации; в сарае примитивного сахарного заводика меня угостили только что вываренным из твердого тростника горячим и бурым месивом; грязноватое и тяжелое, оно, пожалуй, так же некрасиво, как и современное человечество, еще не вошедшее в полную истину своего бытия…

Колумбия вся летает… От ослов и горных троп она сразу перешла к аэроплану.

Путь мой теперь из Меделина — к Панамскому каналу.

Расстилается внизу сперва гористая, а потом только зеленая бархатная земля. Это леса, глухие джунгли. Иногда сверкают озера. Жилищ не видно. Пред самым океаном идут заливы и острова.

С аэродрома Панамы — довольно продолжительное путешествие в самую столицу. Льет тропический, тяжелый и теплый дождь. Останавливаюсь в столичном секторе Зоны канала. Там, в большой и белой гостинице, построенной на системе южных сквозняков и северного благоустройства, собратья мои по американскому Северу едят, полуритуально и полулекарственно, свою благодарственную индюшку. Это — день Благодарения. Самый честный день секуляризированного человечества.

Утром лечу дальше, в самую малую республику Средней Америки, — Сан-Сальвадор; там будет моя последняя пастырская остановка.

Четырехмоторный самолет пан-американской линии вздымается к низким облакам, выходит из них и летит, словно медленно оглядываясь, над величественным и солнцем озаренным входом в Панамский канал.

Коста Рика, Никарагуа… Местность, испещренная вулканами. Пролетаем низко над одним; с его краев сползает красная, огненная лава…

Малые республики Центральной Америки похожи друг на друга; в них что-то есть игрушечное. Но романтизм олигархии по-видимому там настоящий. В Гондурасе административные нравы отстают на два или три столетия. Это не мешает поверхностному американизму, вывозимому из Соединенных Штатов, наводнять эти страны, соединяя воедино разные черты и стили Америки.

С краткими остановками в Гватемале, Мексике и на Кубе я пролетел последнюю часть своего пути, и в конце ноября сошел на землю Соединенных Штатов Америки, еще больше почувствовав ее той землей, к у д а м о ж н о в с е г д а п р и д т и.

Образы могучего и беспомощного Континента стоят пред моими глазами. Заметки мои отрывочны, описание впечатлений не полно, может быть, оттого, что я не так уже молод, чтобы в образах этого мира находить неиссякаемое разнообразие.

НАД АЗИЕЙ

I