Время веры

Японская Православная Церковь основана апостолом Японии, Преосвященным Архиепископом Николаем (Косаткиным) 92 года тому назад. Молодым человеком, окончившим русскую Духовную Академию, он прибыл в Японию и посвятил японскому народу всю свою жизнь.

Апостольскому призванию Архиепископа Николая предшествует следующий факт. В конце 17-го и начале 18-го века жил один русский путешественник и мореплаватель Василий Головнин. Во время одного из двух своих кругосветных путешествий проплывал он мимо северного японского острова. На его корабле почти не оставалось питьевой воды. И вот Головнин, с несколькими своими соплавателями, на шлюпке идет искать воду к этому острову… А незадолго пред тем на этот именно остров напали пираты, после чего японцы прислали войсковую часть для охраны острова. Василий Головнин с его людьми был схвачен, и так как ни он не понимал речи японцев, ни они его речи, то он со спутниками своими оказался в заключении. Каким-то путем он смог выбраться ночью из того дома, куда его поместили (в Японии дома строят обычно из легкого материала), и бежал куда глаза глядят, но далее берега, конечно, убежать не мог и приютился в какой-то рыбачьей деревне, в семье одного японца-рыбака.

Потом, конечно, его поймали, и он в общем пробыл в японском плену 2 года. Только привезенный в Токио, он смог объясниться, при помощи какого-то голландского матроса, с японцами, и те, наконец, поняли, кто он и откуда он. Отпущенный в Россию, он написал свою книгу воспоминаний. Н а э т у к а к р а з к н и г у н а п а л с т у д е н т Д у х о в н о й А к а д е м и и К о с а т к и н, б у д у щ и й п р о с в е т и т е л ь Я п о н и и.

Когда он ее читал, его поразило то место, где Головнин рассказывает, как милосердна к нему, беглецу, была семья японского рыбака на острове Хокайдо, как приютили и накормили его, безвестного иностранца. Головнину запомнилась жалость к нему со стороны этих людей и особенно девочки, дочери рыбака… Прочтя эту страницу воспоминаний Головнина, студент Косаткин ощутил душевное волнение: если люди в этом народе, не зная Христа, так близки ко Христову духу, то — как драгоценна будет проповедь о Христе среди этого народа. Он, Косаткин, уже слышал, в этой настойчивой мысли своей зов Божий, и принял решение посвятить свою жизнь благовестию Евангелия среди японцев.

Молодым иеромонахом приехал он в Японию, и прежде всего погрузился в изучение страны, ее нелегкого языка и письма…

Эту историю мне рассказал, со слов самого Владыки Николая, его ученик, ныне 82-х летний старец протоиерей Виссарион Таканази, настоятель православного японского храма в Киото. Сам он, юношей, был обращен в веру Христову Владыкой Николаем. С ревностью молодой русский иеромонах-миссионер стал изучать японский язык. Отец Виссарион Таканази говорит, что его учили 4 учителя. Когда один из них изнемогал от утомления, начинал учить другой.

И архиепископ Николай овладел японским языком так, как не все японцы владели им. Уважение к нему японцев, к концу его жизни, было исключительным. На заре его проповеди о Христе в этой стране ему пришлось однако столкнуться с терниями, неизбежными в этом мире для благовестника Божьей правды. Успехом своей проповеди он навлек на себя гнев жрецов и самураев.

Один из этих неистовых язычников Собэ ворвался к нему однажды в келью с обнаженной саблей, чтобы его убить. Но то, что затем произошло в скромном жилище православного миссионера, осталось надолго в памяти японцев… Кротость и доброта иеромонаха Николая по отношению к дышащему убийством самураю сделали то, что самурай этот, пораженный каким-то внутренним постижением истины, опустил оружие, а потом и совсем откинул его.

Дух Христов пленил этого искреннего человека, который, как некогда Савл, увидев свет высшего добра, прозрел сердцем и стал не только христианином, но и активнейшим членом миссии Японии, помощником отца Николая, благовестником и пастырем. Этот факт совершенно видимого действия Благодати Божьей сильно укрепил и ободрил молодую японскую Церковь, ее членов, шедших в своей вере против тысячелетних языческих традиций своей страны, традиций, связывающих людей остро-националистическим ее духом, религиозным культом императора и его предков.

Религия Христова и к Японии шла, как и к другим странам, «от иностранцев». Это одно уже рождало ей преграды, особенно в Японии, которая почти до начала, даже середины второй половины прошлого века жила в исключительной изоляции. Справедливо сказать, что, в обращении японцев в христианство, открывалась и свидетельствовалась вся вышеестественность, всемирность Христовой истины, столь заметно переводившей человека от временного и ограниченного к вечному и общечеловеческому. Вопреки законам материализма и условиям своего бытия, человек преображал свое с о з н а н и е.