Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

Перебросив свой многострунный инструмент кому-то другому, Коннахар по прозвищу Крыс вразвалочку подошёл. Сколько лет — на вид так сразу не определишь. Можно дать и двадцать, и двадцать семь. Глаза большие, черты лица крупные, волосы, как у всех, длиннющие и в косички заплетены. Гунтер подумал, что, будь у него под рукой фотографический аппарат, можно было бы сделать снимок и отослать в редакцию энциклопедических словарей, с подписью: «Типичный шотландец». Только вот рост не очень высокий, да это Крыса отнюдь не портит.

— Ответь-ка, сын мой, — пробасил отец Лабрайд, — ведомо ли тебе про Дугала из Лаудов, родом из Глен-Финнана? Того, который десять или девять лет тому участвовал в войне против Старого Гарри?

— Фью! — развёл руками Крыс. — Дугал, сын Кодкелдена? Так его повесили в Ньюкасле вместе с двумя сородичами! Сейты их в мятеже и обвинили, как зачинщиков. Хотя до меня доходили слухи, что вроде Дугал сбежал из-под виселицы и с тех пор живёт на континенте, однако этого точно никто не знает. А что, разве кто его видел?

— Да вот… — монах кивнул на Гунтера. — Говорит, встречались недавно.

— Скажу я вам, барон Мелвих, — проникновенно заглянул в глаза германцу Крыс, положив руку на плечо Гунтеру, — люди всякое видят. Вот Ллердан, только не ихний Ллердан, а наш Ллердан, намедни оля перебрал, так Местер Стурворма, сиречь змеюку морскую, узрел, к берегу подплывшую на предмет соития с другой змеюкой.

— И как? — ледяным тоном вопросил слушавший беседу Фармер. — Как оно, соитие?

— Ллердан считает, змеёныши обеспечены, — вздохнул Крыс. — Ежели серьёзно говорить, то про Дугала из Глен-Финнана всякие россказни ходят и я никаким не верю. Он ещё по молодости лет совсем сумасшедшим был, так что ещё раз привидится — либо меньше оля пейте, либо держитесь от него подальше. Пойду я, сетиг заждалась.

— Жена, в смысле, — перевёл непонятное слово отец Лабрайд, плеснув себе в кружку не меньше полугаллона оля. — Добавлю к тому, добрейший господин барон земель Мелвиха. Мы ж не совсем дикари, новости доходят, особливо до монастырей. Когда наш благодетель, сэр Уильям де Лоншан, снял с Шотландии вассальную присягу королю сейтов, прошёл слух, будто человек из Мак-Лаудов гвардию у нас для канцлера набирает. Больно подходит сей человек под ваши описания… Тёмная история, сударь. Шотландца где только не встретишь. Слышали, как лет сто назад, после появления Вильгельма Завоевателя на Островах, многие мои соотечественники, да и ирландцы тоже, рванули аж в Византию, послужить базилевсам? С тех пор их потомки живут у ромеев, в Константинополе. Вы не смейтесь, история самая настоящая. Только вот шотландско-ирландскую гвардию греческий император разогнал быстро, наняв то ли русов, то ли подданных короля Грузинского, есть такая страна на востоке… Наши слишком много пили и буянили.

«Воображаю, как это замечательно выглядело, — подумал Гунтер. — Лихая шотландская орда при дворе утонченнейших византийских базилевсов. И это действительно не легенда, я ещё по лекциям истории Средневековья в Кёльне помню об эмиграции кельтов в Византию».

Про гостей постепенно забыли — они люди вольные, могут пить, могут танцевать. Хотят поговорить — пожалуйста, но разве можно надоедать дворянам с континента своим вниманием? Этого шотландцы допустить не могли. Очутившийся в напрочь чужеродной обстановке сэр Мишель величественно куксился, скучал и откровенно напивался. Более привычный к самому разному обществу Гунтер болтал с отцом Лабрайдом, в бездонное брюхо которого вылилось не меньше пяти литров жутчайшей смеси крепкого оля, белого, красного и розового вина, а также каких-то крепких настоек на травах. Святый отче полностью оправдывал литературную репутацию монаха-пропойцы. Пьёт без меры, однако почти не пьянеет, не забывая в то же время о пастве — то даст увесистого подзатыльника богохульнику, то скажет веское слово в споре, то разнимет начинающуюся драку, причём весьма своеобразно: надавав по крепким горским челюстям и правым, и виноватым. Отца Лабрайда уважали, несмотря на достаточно молодой возраст — во-первых, только он, кроме принца Эдварда и нескольких его приближённых, владел грамотой, во-вторых, был священником, и, что немаловажно, вызывал благоговейное почтение медвежьей силушкой.

— Не нравится мне всё это, — проворчал монах будто бы в пустоту. Лабрайд только что вскакивал, растащить спьяну собравшихся подраться обоих Ллерданов — и калланморского, и из клана Иннесов.

— Ваши духовные сыновья вовсе не похожи на невинных агнцев, — ответил германец. — Вообще ни на кого не похожи. Мы с шевалье де Фармером привыкли к другому обществу и другим людям.