Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

— То есть всего — четыре тысячи, — без труда подсчитал Комнин и нахмурился, проворчав: — Вот они, слухи о моём якобы богатстве… Не забывайте, молодые люди, покойный базилевс меня ограбил, а ваш король окончательно разорил. Хорошо, пусть будет четыре. Что вас больше устроит — заёмное письмо, драгоценности или монеты?

— Монеты, — фыркнул увлёкшийся игрой Гунтер, чуть было не добавив часто встречавшуюся в американских детективах фразу «потёртые купюры мелкого достоинства». Недоумевающий Мишель переводил взгляд с сотоварища на киприота. — Стало быть, вы цените свою свободу и жизнь в жалкие четыре тысячи безантов?

— Это годовой доход процветающего поместья! — возмутился ромей. Его голос стал вкрадчивым, убеждающим: — Да даже если ваш Крестовый поход увенчается успехом, вам, молодые люди, никогда в жизни не удастся получить во владение такую сумму! Вернувшись домой, вы станете богаты до конца дней своих!

— Мишель, хочешь быть богатым до конца дней своих? — рассеянно поинтересовался фон Райхерт, и, не дожидаясь ответа растерявшегося нормандца, заявил: — Пять тысяч полновесных золотых безантов мне и моему сотоварищу, и ваша свобода близка, как никогда!

Исаак Комнин открыл рот. Закрыл, проглотив невысказанное ругательство. На миг его лицо исказило нервным тиком — грек явно подсчитывал имеющиеся сбережения, решая, достанет ли их для подкупа двух непомерно жадных франков.

— Десять тысяч, — если бы взгляд убивал, от барона Мелвиха и мессира де Фармера остались бы две неприглядные лужицы. — Хорошо. Вы их получите. Мы договорились?

— Ага, стало быть, раздобыть десять тысяч безантов для вас не составит затруднения, — обрадовался германец. — А двенадцать? Или пятнадцать? Скряга вы всё-таки, мессир Исаак, верно про вас говорили. Даже собственную жизнь стараетесь выкупить подешевле. И никаких безантов у вас, скорее всего, нет. Так что представим мы вашу особу пред ясные очи императрицы, и пусть она решает, как с вами поступить. А наш долг на сём будет выполнен.

Мессир фон Райхерт подобрался, приготовившись к тому, что разъярённый ромей сейчас бросится на них. Однако Исаак Комнин сидел неподвижно, только на лице его возникла кривая, нехорошая ухмылка, да глаза заледенели. Если Гунтер верно освоил тонкости средневековой психологии, только что он приобрёл заклятого врага.

«Пустое, — ободрил сам себя германец. — Что он мне… нам может сделать? Ничего».

— Зря ты с ним так, — внезапно заявил Мишель, когда они покинули комнату, и стражник тщательно запер за ними дверь на засов. — Если ты не собирался брать с него выкуп, то лучше бы сразу сказал, что мы отведём его в Палатий. Зачем дразнить попусту? Это Серж вполне бы мог так подшутить над своим противником.

С последним утверждением мессир фон Райхерт был вынужден поневоле согласиться. Шутка, казавшаяся поначалу такой забавной, под конец стала откровенно злой и циничной — в духе русского. Но Казаков довёл бы игру до конца, взяв деньги и ежедневно потчуя Комнина уверениями, что завтра тот будет на свободе.

Насупившийся де Фармер заявил, что уходит спать. Германец кивнул в ответ, но в отведённые гостям комнаты не пошёл, решив перед сном побродить по крохотному садику во внутреннем дворе. Над византийской столицей повис холодный, прозрачный осенний вечер, как нельзя больше подходивший к меланхоличному настроению барона Мелвиха.

Тоску разогнало внезапное и шумное явление. Мимо сада с топотом и воплями пронеслась ребячья стайка, сопровождаемая заливисто лающими охотничьими собаками и негодующей нянькой. Дети — шестеро или семеро мальчиков и девочек лет десяти-двенадцати — размахивали подожжёнными ветками, хохотали, вырывали друг у друга игрушки, ведя себя, как свойственно резвящимся подросткам любого столетия. Завидев иноземца, ребятня приостановилась, с любопытством разглядывая незнакомого человека. Обеспокоенная нянька торопливо погнала своих подопечных дальше.

В доме, стоявшем наискосок от посольского флигеля, распахнулась дверь, в освещённом проёме возник силуэт женщины, мягко окликнувшей: «Александре… Дэви!..» Если верить звонкому голосу, женщина была очень молода.

Двое мальчиков, отделившись от остальной компании и распрощавшись, юркнули в дом. Их мать обменялась парой фраз с нянькой, и, закрыв створку, исчезла. Маленький кусочек чужой жизни, сценка из жизни обитателей итальянского квартала города Константинополя, случайно разыгранная перед глазами стороннего наблюдателя. Просто бегущие домой дети. Всего лишь.

25 января.