Время вестников (сборник): Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

В небе тускло блеснула первая зарница, гулко заворочался далёкий гром. В гавани на кораблях около пристани команда торопливо сворачивала паруса, накрывала грузы мешковиной и проверяла крепость швартовки. В загонах беспокойно топтались и ржали лошади, свежий и сильный ветер с моря теребил узкие языки флажков-баннеролей. В своём шатре барон Серж де Шательро продолжал мысленную перепалку с так поспешно ушедшим германцем, доказывая последнему, что тот всего лишь самонадеянный воображала, по собственной глупости оттолкнувший протянутую руку помощи. Сержу предстояло вскоре присоединиться к сюзерену, Ричарду Английскому, с малой свитой следовавшему на встречу, которую Серж, ухмыляясь, окрестил про себя «Брифингом Большой Семёрки». Правителям Святой Земли и лидерам крестоносцев наконец-то предстояло сойтись за одним столом, под одной крышей.

«Будем надеяться, что предусмотрительные сарацины не угостят нас отравленным шербетом, а Дикки в скудоумии своём не схватится за меч», — хоть русский и пытался казаться спокойным, на душе всё равно скребли кошки. И Елена тоже что-то впала в меланхолию, сидела у себя, не пожелав выйти и проводить покровителя. Германца пожалела, что ли? Ерунда какая. Они и знакомы-то были всего пару дней. Да и что этот унылый ариец мог бы предложить такой взыскательной и сметливой для своего времени женщине, как киприотская леди? Ровным счётом ничего. В общем, кто первым встал, того и тапочки. Барону Шательро пора вершить высокую политику и удерживать Ричарда от заносов на крутых исторических поворотах.

* * *

С установкой авиабомбы провозились несколько дольше, чем рассчитывал Гунтер — хотя процесс закрепления огромного снаряда на штанге был, в общем-то, не таким и сложным. Наконец, увесистая туша SC-500 заняла место, отведённое ей конструкторами самолёта, подручные Милорда торопливо забрались в фуру и укатили. Сам мессир де Гонтар предпочёл наблюдать за взлётом издалека — стоя на вершине холма и явственно слегка красуясь. А может, у него от природы имелась некая склонность к мелодраматизму: начинающаяся гроза, кружение песка в воздухе, плеск набегающих на берег морских волн за дальним холмом.

Кресло пилота слегка качнулось и приветственно скрипнуло, принимая на себя тяжесть усевшегося человека. Пока подручные де Гонтара бестолково носились вокруг обмотанной верёвками SC, обер-лейтенант совершенно машинально проделывал абсолютно обыденные вещи — отыскал свой форменный комбинезон и переоделся, открыл металлическую коробочку с бритвенными припасами и, как сумел, привёл в порядок физиономию, соскоблив наросшую щетину. Потом забрался в кабину и какое-то время просто молча глядел перед собой на шкалы, циферблаты и поблёскивающие латунью рычаги. Отметил привнесённое Милордом новшество: маленький круглый экран, приткнувшийся чуть пониже альтиметра и светившийся изнутри бледно-зелёным светом. Зачем-то провёл по приборной панели рукой, погладил обтянутый кожей штурвал. Возможность опять взлететь, испытать полное единение человека и крылатой машины — о да, за такое можно с лёгкостью продать душу, не раскаиваясь и не сожалея! И потом — домой, домой, домой…

«А как же Серж? — укоризной скользнуло по краю рассудка. — Ты вернёшься обратно, а он останется здесь?»

«И пусть остаётся, — злорадно подумал германец, щелчками тумблеров оживляя приборы и прислушиваясь к их тихому, слаженному гудению. Зачем-то включил и рацию, пощёлкал ногтем по эбониту мёртво молчащего наушника — даже треска помех не было. — «Тёмная фигура», подумать только… И ведь все эти месяцы, прямо рядом… за одним столом… Пусть ему дьявол ворожит и дальше. Этот otmorozok точно добьётся для себя и герцогской короны, и вставной челюсти из чистого золота. Хоть вакантное место де Фуа пускай займёт при своём покровителе, не жалко! А я — я умываю руки и удаляюсь. Как говорится, сделал что мог, пусть другие сделают больше, если сумеют!»

Щелчок, щелчок, щелчок… Кашлянув несколько раз, заурчал и завёлся двигатель. Сперва медленнее, затем всё быстрее, сливаясь в единый серо мерцающий круг, завертелись лопасти пропеллера. Веером разлетелся песок, пригнулась трава, по плексигласу фонаря над кабиной проползли несколько размазавшихся дождевых капель. Полоса для взлёта была почти что идеальной — ровная, прямая и твёрдая, без выбоин и трещин. «Дракон Люфтваффе», завывая движком, разгоняясь и вздрагивая всем корпусом, устремился сперва вперёд, затем вверх, к небу в грозовых облаках. Прошлое и будущее более не имели значения — только свобода, головокружительное чувство победы над силой тяжести, только полёт и презрительный взгляд цивилизованного человека с небес на унылое скопище безобразных построек, громко именуемых «городом Аккой», на жалкие лоханки в гавани, на притаившуюся за холмами степь и неровные клочки возделанной земли в обрамлении извилистых канав.