Время волка. Пленница дважды (СИ)

  Ту пищу, что давали наложницам, Хан-Султан не могла есть. Голодом пленников не морили, давали мясо, но такое мясо запрещено есть мусульманам. Если у мусульман режут горло скота, сливая кровь и произнося молитву, и только такое мясо можно употреблять, то у монголов резали у лопатки, затем засовывали руку внутрь и останавливали сердце, не давая крови испачкать землю. От голода Хан-Султан совсем обессилела, идти могла только с помощью Айше, а впереди еще предстоял долгий путь в Кипчакские степи. - Поешьте, - уговаривала ее та, - Так и умереть с голоду можно. Всевышний видит, что другой еды нет.

  - Нет, не стану есть нечистую пищу, харам!

  Во время очередной стоянки пленницы пожаловались Джучи, что наложница морит себя голодом, отказываясь есть не халяль, при этом чуть ни падая в голодный обморок. Он приказал привести ее к нему:

  - Похоже, ты до сих пор не поняла, кто ты? Я напомню. Галдан! Выпори ее как следует! Монгол богатырского вида связал ей руки и хлестнул плетью по спине. Султан стиснула зубы, пытаясь не кричать, но не получалось. Второй, третий удар. Стой, хватит, поднял ладонь Джучи. Уведи ее. Но не страх он разглядел в мокрых от слез глазах, а все тот же огонь, огонь ненависти.

  Айше промывала раны на спине Султан, сидевшей в одних шароварах, прикрывая грудь снятым халатом, когда в шатер зашел Джучи. Обернувшись, она закричала, от стыда стала судорожно прятаться за другими рабынями, которые стали накидывать на нее халат и платок. На несколько секунд, наконец, он смог разглядеть густые черные волосы, которые раньше были прикрыты платком. На белой спине и плечах виднелись красные полоски - следы от плети.

  - Ты что визжишь, как будто тебя режут! Оглохнуть можно от твоего визга! - засмеялся Джучи.

  - Нашим женщинам нельзя показывать тело и волосы мужчинам, - пояснила Айше. - Только муж может видеть.

  - Какой еще муж? - еще сильнее засмеялся он. - Не будет у нее никакого мужа. Она моя наложница. И как ты, Хан-Султан ночи будешь со мной проводить, если даже волосы показывать боишься?

  - Что вы хотите? - заговорила, наконец, Султан.

  - Узнать хотел, как себя чувствуешь? Поела, наконец? Что будет, если посмотрю на твои волосы? - говорил он, подойдя к ней, взял за край платка и попытался его стянуть. Хан-Султан снова закричала и стукнула его по руке, - А Джучи продолжал смеяться.

  - Думаешь, Бог накажет? Он уже тебя наказывает, я - и есть твое наказание! Бог послал нас, чтобы наказать твой народ за грехи.

  Когда орда двигалась дальше, Джучи, глядя на шедших пешком пленниц, заметил, что Хан-Султан по-прежнему, опирается руками на Айше. - Так и не поела? - спросил он, подскакав на коне к группе пленниц.

   - Глупая женщина! Галдан, съезди в ближнее селение и найди ей хлеб!

  Через некоторое время Галдан вернулся с сухими лепешками в мешке.

  Войско проходило через маленький городок, не оказавший сопротивление и оставшийся целым. Люди, увидев монголов, побежали прятаться по домам, даже с базарной площади люди стали убегать толпой, только уличные артисты с куклами остались, продолжая свое представление. Хан-Султан вспомнила, как она впервые увидела кукольников, когда ехала в Самарканд к Усману. Монголы из любопытства подошли к артистам и с удивлением наблюдали за действом. Воины из местных стали подробно объяснять Джучи, что это такое. Хан-Султан пробралась через толпу воинов, желая увидеть привет из прошлой жизни, той жизни, когда она была принцессой великой и цветущей державы, когда все близкие были рядом и всегда защищали, а на шумных базарах Гурганджа всегда было много людей. Но что она увидела, присмотревшись к куклам? Не истории о Ходже Насреддине, а кукол, изображающих злобную старуху, ее толстого сына в чалме, дрожащего перед матерью, его избалованную дочь, хныкающую и просящую отца отрубить голову мужу, и их имена: Теркен-хаун, Ала-ад-Дин, Хан-Султан. Хан-Султан в слезах собиралась побежать, но кто-то остановил ее, схватив крепко за руку. Оглянувшись, она увидела своего пленителя.

  - Стой. Не показывай, что они тебя задели.

  Привести их всех сюда!

  Растерянных кукольников привели к сыну кагана и поставили на колени.

  - Вы посмели надсмехаться над родом вашего бывшего султана и над наложницей вашего нынешнего правителя? Вы заслуживаете смерти.

  Тут Хан-Султан упала на колени перед врагом, которому больше всего боялась казаться слабой:

  - Хан, не убивайте их, лучше меня казните! Люди злы на наш род, что не смогли защитить их. Это только наша вина, не их!

  - Встань, смотреть противно. Пустите их, а это забрать! - говорил он, указывая на кукол.

  - Можно, я их возьму?

  Бери, глупая женщина.

  Хан-Султан положила кукол в связку с едой и водой.