Время возмездия

И после гонга, едва только судья подал команду «бокс», итальянец, действительно, как и Рыжий Тигр, спрятав подбородок под высоко поднятое левое плечо, двигая полураскрытой перчаткой перед своим длинным носом, защищая его, сразу пошел в атаку. Нанося вытянутой левой быстрые жесткие прямые удары, Пончетто торопливо прощупывал защиту Миклашевского, ища в ней слабое место, готовясь к броску. Он тыкал своим кулаком, обтянутым пухлой кожаной перчаткой, в разные стороны, вверх и вниз, в голову, плечи, корпус, монотонно и быстро, как бы простукивая прочность оборонительной стены, отыскивая в ней хоть малейшую щель, куда можно было бы вогнать клин, потом расшатать его, расширив брешь, и в него, в этот проем, бросить свои основные силы. Прием не новый, но довольно успешный, проверенный многими боксерами.

Итальянец работал добросовестно, Игорь слышал, как Пончетто старался ритмично дышать. Особенно шумно тот выдыхал через нос, стараясь совмещать выдох с нанесением удара. Так же пыхтел, напоминая паровоз, в первых раундах боя и Рыжий Тигр. Игорь, легко парируя удары, чуть улыбнулся уголками губ, про себя, как бы говоря сопернику: «Давай, давай, действуй!» Но он и предположить не мог, что его короткая улыбка окажется спичкой, поднесенной к пороховой бочке.

А именно так и произошло. В темных глазах итальянца, где-то в самой глубине, как в степном колодце, куда нежданно упал луч солнца, вдруг вспыхнул огонь. Пончетто что-то выкрикнул — то ли ругательство, то ли боевой клич — и кинулся на Миклашевского. Это был не бросок и не сумбурная атака, а какой-то вихрь атак, африканский смерч, помноженный на темперамент южанина. На Миклашевского обрушился град ударов, один сильнее другого, словно на него вдруг высыпали мешок с булыжниками. Игорь вынужден был защищаться, но все равно не успевал парировать летящие кулаки итальянца, принимая их на плечи, подставленные руки, невольно ощущая напряженными мышцами их тяжелую каменную силу. А в зале, казалось, только и ждали этого вихря атак. Особенно усердствовали земляки Пончетто, солдаты итальянской дивизии, которые после переформирования и пополнения перед отправкой на Восточный фронт ненадолго остановились под Лейпцигом. Они-то и подбадривали своего боксера и топотом ног, и свистом, и аплодисментами, и выкриками. Черноусый широколицый капрал жестикулировал руками, стремясь дирижировать неуправляемым хором.

Миклашевскому было трудно. Он отступал, ощущая спиной канаты ринга, обжегшие ему спину, отскакивал, уклонялся, нырял под летящий кулак, отбивал и принимал на себя удары. А они все сыпались и сыпались, без остановки, без передышки, одним сплошным бурным потоком, прорвавшим плотину и все сокрушающим на своем пути. Его не удержать, от него нет спасения. Особенно сильными были коварные и неожиданные удары снизу, те самые апперкоты, о которых говорил Бунцоль.

Миклашевский едва успевал уворачиваться, защищаться, отвечая хлесткими встречными ударами, но итальянец, казалось, был к ним не чувствителен, и Игорь никак не мог остановить соперника, сбить бешеный натиск. Миклашевский тяжело дышал и уже подумал о том, что Пончетто не похож на Рыжего Тигра. С тем работать на ринге было легче. Итальянец и по мастерству, и по тренированности, и по опыту явно был выше бельгийца на голову. Профессионал ринга с довоенным стажем. Игорь напрасно ожидал коротких перерывов между бросками, между атаками, когда боксер делает краткую передышку, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и снова ринуться вперед. Обычно именно в эти-то мгновения и ловил Миклашевский своих соперников, не давал им передышки и проводил свои сокрушительные серии ударов. Но на сей раз ему попался очень хорошо тренированный профессиональный боец, с отлично отработанным дыханием, сам умеющий подавлять и сокрушать. И поэтому вся надежда у Игоря была на свои ноги. На быстроту передвижения, на их пружинистую силу и выносливость. Отстреливаясь одиночными ударами, думал лишь об одном — дотянуть до конца раунда, вынырнуть из захлестнувшего водоворота атак, отдышаться, а главное, осмотреться, осмыслить весь этот губительный сумбурный натиск и найти против него действенное средство, путь к победе. О поражении он и не помышлял, как бы ему тяжело ни приходилось.

Он просто не имел права проигрывать.