Время вышло

– Завтра утром. – Это был приказ, а не просьба.

– Конечно. Вы сейчас в командном пункте или его закрыли? Вы в штаб-квартире ФБР?

– Сейчас я больше бываю в Министерстве внутренней безопасности.

– Понятно.

Гранту не понравилось, как Том это сказал, и его тон стал заметно жестче.

– Ты должен быть в моем кабинете завтра в девять часов утра. Я хочу, чтобы ты ясно понимал, что больше не принимаешь участия в этом расследовании. Обо всем, что ты нашел на прошлой неделе – или считаешь, что мог найти, – составь сегодня же вечером письменный отчет и пришли мне. Завтра проинформируй меня лично, а затем отметься у Ханны Ли, которая назначит тебя на другое дело. Все ясно?

– Абсолютно, – сказал Том.

– Так какого черта ты выбрал окружной живописный маршрут?

– Это помогает мне ясно мыслить.

– Как Зеленому Человеку, когда он ехал через Небраску, – предположил Грант своим насмешливым тоном.

– Пожалуй, та же концепция. И я слышал, что поездка на пароме в Льюис оправдывает стоимость билета.

– Ну, тогда переправляйся вечером в Вашингтон, и завтра я жду тебя в своем кабинете с утра пораньше – скомандовал Грант и отключился.

* * *

Зеленый Человек мчался на юг, пытаясь справиться со смешанными чувствами ностальгии и страха. Заряженный пистолет лежал в правом кармане пиджака, и на этот раз он был готов пустить его в дело. Незадолго до девяти вечера он получил от Эллен зашифрованное послание и провел полчаса, тайком пытаясь выяснить все, что можно было узнать в интернете о Томе Смите. Надвигалась ночь, когда после короткого разговора с Шэрон он сел в свой джип и направился домой. Несмотря на пустые дороги и беспокойство по поводу этого назойливого агента ФБР, он заставил себя держаться разрешенной скорости и доехал из Мичигана до южного Джерси за десять часов. Въезжая в прибрежный город, в котором вырос, он безуспешно боролся с нарастающей волной давней вины.

Когда Зеленый Человек устроил побег, он неохотно простился с этой частью своей жизни. Его мать была неуравновешенной и эмоционально неустойчивой женщиной, она не умела ни хранить секреты, ни следовать определенным правилам, даже если от этого зависела жизнь ее сына. Если бы она знала, что он жив, то не смогла бы держать это в себе и дать ему возможность спокойно уйти. Она поставила бы под угрозу его новую жизнь.

К счастью, у нее имелось еще двое детей и растущий выводок внуков, живущих поблизости. Зеленый Человек упомянул ее в своем завещании и с огромной неохотой дал ей поверить в то, что он мертв. Двадцать лет она прожила, скорбя о потере сына, и не проходило недели, чтобы он не думал о ней и не испытывал чувство вины от того, что заставил ее страдать. Он знал, что у него нет выбора, но, проезжая мимо местных викторианских гостиниц, он ненавидел себя за эту ложь и за боль, причиненную им женщине, которая дала ему жизнь.

Он обогнул озеро и увидел в отдалении знаменитый маяк. В юности он провел много дней на пятикилометровой полосе городских пляжей, нарушая все правила, как бунтующий подросток, а когда повзрослел, охранял их, став пляжным спасателем. Он научился серфингу и подводному плаванию с аквалангом и купил морской каяк, с которого ловил рыбу, отплывая от берега на небезопасное расстояние. Он вспомнил сверкающие рассветы, когда в полутора километрах от берега наблюдал, как восходит солнце, гоняя по волнам на серфе вслед за стаями разноцветных рыб.

Зеленый Человек проехал мимо болот и свернул к северу, на узкие боковые улицы. Нужная ему часть Кейп-Мей находилась в километре от фешенебельных гостиниц, принимающих на выходные богатых туристов, но это был совершенно другой мир. Он миновал начальную школу, в которой учился, и, когда дома вокруг стали меньше и уже теснее прижимались друг к другу, Зеленый Человек сбросил скорость и попытался сдержать воспоминания, не многие из которых были приятными. Когда он учился в пятом классе, его отец – особенно близкий для него человек – умер от обширного инсульта, сидя в плетеном кресле на заднем крыльце. На следующее утро он нашел отца там без признаков жизни и тщетно пытался разбудить.

Он никогда не был так близок с матерью и двумя другими детьми, оставшимися в Нью-Джерси. Повзрослев, он единственный выбрался из этого города и с тех пор, где бы ни находился – в Нью-Хейвене, Бостоне или Сан-Франциско, – никогда не вспоминал свое прошлое. Сейчас Зеленый Человек сворачивал на улицу, где когда-то вырос, проклиная агента ФБР, который заставил его вернуться в этот унылый квартал, совсем не изменившийся за двадцать лет. Мысли о будущем также вызывали у него мучительное чувство вины – он с ужасом думал о том, что, если Шэрон, Гас и Ким через несколько недель совершат аналогичный побег, они будут страдать, как и он, когда оставил семью и лучших друзей навсегда. Разрыв с прошлым будет буквальным – даже если он пройдет успешно, жизнь разлетится на куски.

* * *