Время желаний

– Все-таки у вас, Светлых, какие-то комплексы. Вместо того чтобы принять помощь и порадоваться, что даже такой безнадежный человек, как я, предложил ее, вы обязательно должны сделать ехидное замечание. Ведь не может же Темный поступить так, как поступил бы на его месте Светлый. Всегда надо подчеркнуть разницу.

– Но она действительно есть. – В голосе Меган послышались нотки любопытства. – Кстати, давно хотела спросить: тебе нравится быть Темным?

Я закинул сумку на плечо и пошел к вершине холма. Меган последовала за мной. Евгения Марковна, с раздутой до безобразия дамской сумочкой, замыкала шествие.

– Помню, лет пять назад один новообращенный Светлый задал мне вопрос: чем Темные отличаются от Светлых?

– И что ты ответил?

– Посоветовал заняться самоанализом.

Меган фыркнула.

– В твоем репертуаре. И как это связано с моим вопросом?

Я покосился на волшебницу.

– Тебе не двадцать пять, чтобы заниматься философскими изысканиями на тему различий между Светом и Тьмой. И задаваться вопросом: хорошо ли быть Темным? Мы – те, кто мы есть. Я не выбирал, становиться мне Иным или нет. Я не выбирал, рождаться мне магом, ведьмаком или вампиром. Я не выбирал Тьму или Свет.

В глазах Меган вновь промелькнуло любопытство.

– А если бы выбирал? Кем родиться, кем расти, кем стать?

– История не имеет сослагательного наклонения. – Разговор начал меня раздражать.

– Ну, хорошо, – не сдавалась Меган. – Не тогда – сейчас. Представь, что ты мог бы сознательно выбрать сторону.

– Я думал, это прерогатива Великих.

– Допустим, у меня есть одна порция волшебного инквизиторского эликсира. И я готова потратить ее, буде у тебя такое желание. Ты согласился бы расстаться с прошлым ради будущего?

– Ты считаешь, что будущее за Светом?

– А ты думаешь, за Тьмой?

– Я думаю, Свет и Тьма бросили на весы все, что могли. И последние две тысячи лет мы наблюдаем исключительно возню в песочнице, не способную поколебать равновесие. Даже Мерлин с его экспериментами не нарушил статус-кво.

– Как сказать, – загадочно улыбнулась Меган. – К примеру, ты знал, что до появления Венца Творения не было зафиксировано ни одного Зеркала?

Впервые с начала разговора я посмотрел на собеседницу.

– Венец породил Зеркала?

– Вряд ли. Скорее, вызвал настолько масштабные изменения в миропорядке, что Сумрак был вынужден подстраиваться. Это к вопросу о том, что Абсолютные волшебники не способны поколебать равновесие. Однако я о другом: представь, что в мире появился еще один свинцовый брусок. И теперь лишь вопрос времени, когда его бросят на весы.

– Тебе стоит поговорить с Джованни. У него схожая теория «Грядущих Перемен».

– Не-ет, – промурчала волшебница, – Джованни смотрит на ситуацию глазами объекта, а не субъекта. Его интересует, как выжить в новом мире и какую выгоду можно извлечь. Он даже не помышляет о том, чтобы встать у руля, самому выбрать чашу весов. Но ты не Джованни. Поэтому мне интересно, какой путь избрал бы пока-еще-Темный-маг Юрий, будь выбор в его власти?

Я покосился на задорную любопытную мордашку с едва заметной россыпью веснушек.

– Полагаю, пока-еще-темный-маг Юрий просто уничтожил бы брусок.

* * *

– Не смоет? – Я присел на корточки и зачерпнул горсть мягкого, похожего на муку песка. Желание скинуть туфли и пройтись по нему босиком стало почти непреодолимым.

– Пока не смыло, – туманно ответил Джованни.

Преодолев искушение, я отряхнул ладони, взбежал на крыльцо, наполнил высокий бокал водой и бросил в нее пару кубиков льда. Полоска пляжа, отделявшего виллу от моря, была совсем узкой – метров двадцать от силы. Соседние постройки отползли от кромки прибоя куда дальше.

Впрочем, нанятые Джованни архитекторы руководствовались иными соображениями. Выбранное место усиливало пронизывающие дом заклинания. Даже не предпринимая активных магических действий, я ощущал постоянное давление, слабое, но весьма раздражающее.

Пропитанные магией камни блокировали не только попытки открыть портал. Подняться или выйти из Сумрака казалось здесь непосильной задачей, а простейшие световые заклятья выкачивали столько энергии, что никакому Мареву Трансильвании не снилось. Во всяком случае, единственная попытка проверить надежность инквизиторских барьеров отняла столько сил, что я зарекся продолжать эксперименты.

– Давит, да? – В голосе Джованни проскользнули нотки довольства. – Держи.

Я поймал ромбовидный амулет со скругленными углами, накинул на шею платиновую цепочку. Несколько секунд ничего не происходило, потом я ощутил легкий зуд и жжение в ладонях и подошвах. Зачесались глаза. Неприятные ощущения продолжались примерно минуту, затем исчезли. Вместе с ними пропало и давление.