Время желаний

Мимо прогромыхал старенький пикап. Водитель разве что шею не свернул, разглядывая наш автомобиль.

А мне вдруг вспомнился рыжеволосый худенький парнишка с длинным тонким шрамом через всю щеку. Точно с таким же выражением лица он впился взглядом в черного как смоль скакуна Джованни. Только дело было в пригороде Парижа; лил дождь, мы едва не истекли кровью, до смерти вымотались и мечтали об одном – завалиться в постель и уснуть.

Забавно. Прошло несколько столетий, а мы по-прежнему ловим завистливые и восторженные взгляды любителей быстрой езды. Прогресс, о котором так любят говорить люди, изменил лишь форму объекта их вожделений, ничуть не затронув как суть страсти, так и способность держать ее в узде.

Как любят говорить молодые Темные – это наши клиенты. Только они пока не понимают, что такие люди столь же далеки от нас, как и от Светлых. Пустые, наполненные страстями оболочки. Жалкие и бессмысленные.

Навстречу пикапу выкатилось очередное ведро на колесах. С поцарапанной голубой шкурой и круглыми зенками фар. Бедолаги. В Риме хотя бы внешний лоск, а здесь, в Сардинии, на машины жалко смотреть. Будь моя воля, восемь из десяти местных самодвижущихся колясок отправились бы в утиль. Но итальянцы как-то ездят, латают, пытаются продержать дряхлые механизмы на ходу лишние пару лет, прежде чем сменят на очередную, чуть более пристойную рухлядь. Бедная страна с богатым прошлым…

Джованни с увесистым свертком появился спустя четверть часа. За ним с белым пластиковым контейнером спешил курчавый двадцатилетний паренек в синей футболке с номером девять. Надо же, когда Джованни упомянул мальчика, я ожидал увидеть как минимум мужчину за сорок. Вот они – особенности национальной культуры.

Под чутким руководством Инквизитора контейнер был установлен и закреплен в багажнике. Интересно, что внутри: филе во льду или живая рыба? Сверток заботливо уложили рядом. Не переставая улыбаться, парень попятился назад, поклонился на прощание и бросился в переулок.

Джованни плюхнулся на водительское сиденье, протер руки салфеткой, скомкал и швырнул ее на тротуар. Белый комок пару раз подпрыгнул и занял достойное место среди десятков других комков, оберток и стаканчиков всех возможных расцветок.

– По крайней мере ему не будет одиноко, – заметил я.

Джованни проследил за моим взглядом, поморщился и отмахнулся.

– Ай, да ладно, завтра подметут.

– Думаешь? Сегодня, я смотрю, не подмели. И вчера, судя по всему, тоже…

– Юра, не занудствуй. – Джованни развернулся посреди улицы с односторонним движением. – Тебе что-то надо или возвращаемся?

Я приподнял бровь.

– Ты серьезно?

– О чем ты? Гарниры и специи у нас есть. Вина, лучше, чем в моих погребах, в Италии не найти, а свежие…

– Признаться, не думал, что ты вытащил меня лишь за тем, чтобы я сторожил машину, пока ты бегаешь на рынок.

Джованни посмотрел на меня с осуждением.

– Юра, ну как ты можешь? Ты же знаешь, ничто не укрепляет дружбу больше совместных поездок, сдобренных приключениями.

– Это ты про охоту на тунца?

– Юра, клянусь, вечером, когда ломтики будут таять на языке, ты не менее трех раз признаешь верным свое решение сопроводить меня в путешествии!

Я промолчал.

* * *

На обратном пути Джованни прибавил газу, не превышая, впрочем, установленный скоростной лимит. Я не возражал, поскольку итальянская манера вождения вызывала ровно одно желание – придушить макаронников на месте. А желания магов иногда исполняются даже против воли. Не стоило искушать судьбу.

– К нашим дорогам нужно привыкнуть, – с любовью вещал Джованни. – Такие детали и делают нас особенными. Что иностранцы знают об Италии? Страна вина и солнца. Страна пасты и пиццы. Великая страна с древнейшей культурой, покорившая всю Европу… – На последних словах Инквизитор вздохнул.

Надо же, не знал, что у Джованни имперские амбиции.

– Вот скажи, дружище, что русские знают об Италии? – Джованни ловко разминулся с прущим по встречке скутером.

– Немало, совсем немало. Про Колизей знаем. Про Юпитера с быком. Про Цезаря и Брута. Ну и по мелочи. Дон Корлеоне там. Помпеи, Везувий и Этна. В СССР даже конфеты одноименные выпускали. К слову, весьма пристойные.

– Ты опять шутишь, – печально констатировал Джованни, – а между тем Италия – это вовсе не древние руины и даже не твое любимое «Кьянти». Страна – это в первую очередь люди. Общительные, честные, немного наивные. Многие считают нас шумными и говорливыми, но в небольших городах жители скромные, даже застенчивые. Согласись, москвичи ведь тоже отличаются от… э-э… жителей провинции?

Джованни притормозил, пропуская застенчивого толстяка, вальяжно переходящего дорогу. Толстяк даже не оглянулся. Воспользовавшись моментом, справа пронесся мотоциклист в расстегнутой до пупа гавайке. Скромный и загорелый. Толстяк проигнорировал и его.

– Отличаются, – не стал спорить я. – Но, признаюсь честно, за ваш стиль вождения морду набили бы и в Москве, и в провинции.

Джованни вздохнул.