Время жить

Хотя женщины приморских городов и слывут податливыми, в Мартиге они очень целомудренны: вдову или девушку, погрешившую против нравственности, другие женщины тотчас подвергают травле. Подобное происходит не часто, потому что немногие идут на такой риск.

Е. Гарсен,

член-корреспондент нескольких институтов (исторический и топографический словарь Прованса, 1835 год)

Кто еще смеет кричать во тьму?

Все сидят запершись в своем дому,

И не нужен никто никому.

[Перевел В. Куприянов]

Жан Русло

Голодный испачкать усы не боится.

(Непальская поговорка)

"Живописность этой первозданной природы... Суровое благородство неповторимого пейзажа... Уголок Бретани, затерянный на землях Прованса..."

Фразы застревают в горле невысказанными. Разум держит их взаперти, да и смешно произносить их вслух -- они потеряются в беспредельности неба и волн.

Мари приблизилась к кромке берега -- волны разбиваются, вздымаются вновь и откатываются, то захлестывая зазубренные скальные плиты, то обнажая их.

Сердитое море и равнинный, взблескивающий заливчиками берег слиты воедино, поочередно проникая друг в друга во время приливов и отливов.

Сухая земля вся в трещинах. Скалы поросли зеленым мхом, на котором море оставляет сверкающие пузырьки пены.

Море, отступая, обнажает опасные подводные камни, едва заметные сейчас вдалеке среди беспорядочных валов.

Воздух пахнет водорослями, бессмертниками и ракушечником. Земля, вся в камнях и комках грязи, поросла низкой травой, из которой торчат карликовые маргаритки с изящными, ослепительно-белыми венчиками и медно-желтыми пестиками; кругом валяются обломки железа, обрывки колючей проволоки, -остатки средиземноморских укреплений, -- а древесная кора, ласты, разные другие предметы, занесенные сюда с какого-нибудь уединенного пляжа или с погибшего корабля, с лодки, забредшей далеко в море, с прогнившей плавучей пристани, глухо напоминают о былых катастрофах.

В Арнетте, где ветер, трубя в рог, словно разносит сигналы бедствия, кажется, что все имеет начало и конец, что земля наша, едва возникнув, уже разрушается.

Время от времени Мари настигает набегающая волна и отъединяет ее от мира; она находится словно между землей и небом; ветер приклеивает к ее телу легкое платье. Стоя на выступе скалы, омываемой штормящим морем, Мари похожа на фигуру на носу корабля.

Ксавье кажется, что женщина и пейзаж составляют одно целое. Он глядит на Мари, которая отдается водяным брызгам и солнцу, подставляет себя под бичи ветра, и нет у нее ни прошлого, ни настоящего, все унесло море, от всего освободило... Она стоит, повернувшись и к Ксавье, и к морскому простору, пронизанная солнечными лучами, то вся прозрачная, то окутанная тенью, точно плащом.

Ксавье подходит к молодой женщине, влекомый отнюдь не желанием, а безмерной потребностью идти к ней, на нее, как если бы и он был фигурой на носу встречного корабля. Зачем? Этого он не знает. Быть может, чтобы взять ее за руку и вместе уплыть в море, -- скитаться по волнам, унестись подальше от города, от шума, от всех тюрем, в которые заточены люди.

Мари чувствует его приближение. Они стоят неподалеку друг от друга, лицом к лицу, неподвижные, на какое-то мгновение вписавшиеся в пейзаж, связанные и разъединенные, точно надвое расколотая скала, под которой завывают, плачут, стонут и смеются волны.

Мари делает шаг, два шага. Она видит совсем близко его лицо в мелких каплях морской воды, его мрачные, блестящие глаза, яркий рот.

Она останавливается. Медленно протягивает руки. Наклоняется и поднимает с земли Ива, которого, едва Мари подошла к краю утеса, Ксавье взял за руку и подвел к ней. Она крепко прижимает малыша к себе, утыкается лицом в его теплую шейку, потом ласково поглядывает на Ксавье и кротко ему улыбается.

-- Берег Арнетта ни на что не похож.

-- Да, не похож, -- отвечает Ксавье. -- Я всегда ценил живописность этой первозданной природы. Уголок Бретани, затерявшийся в Провансе.

-- Жан-Жак... Симона... Ко мне!

Она собрала вокруг себя всех детей. По берегу, сплошь усыпанному маргаритками, заваленному обломками, они добираются до маленького порта Карро, где на нежной синеве моря, укрощенного молом, колышутся белые, красные и зеленые пятна лодок, яхты надувают паруса на мачтах и в расщелинах скал на фоне неба теснятся домишки.

Они еще немного бродят по порту около спасательной станции, смотрят на рыбацкие сети, развешанные для просушки на солнце.

Они идут, держа Ива с двух сторон за руки. И одновременно его отпускают. Оба физически ощутили, как через тело ребенка прошел ток, -- он ударил, словно электрический разряд, спаял их, как если бы они коснулись оголенного провода.

-- Дети, должно быть, хотят пить, -- говорит Ксавье.

-- Нет, наверняка нет, -- отвечает Мари.

Услышав их разговор, Симона канючит:

-- Нет, хочу, мама, правда, хочу!

-- Видите, я был прав.

Их приютила терраса кафе, обвитая диким виноградом, листья его близкая осень раскрасила под красный мрамор.