Время жить

Обо всём этом Вова думал уже когда несся на «Беларусе» с подвешенным плугом наперерез линии огня. Загорелось от проселка. Значит, кто-то специально поджог придорожную траву, чтобы огонь пошел на поле. Заехать бы на дорогу, рассмотреть следы! Да некогда. Ветер дул порывами с юго-востока и не собирался стихать. Слева от поля – дорога к участку. Она примыкает к проселку. Там огонь не пройдёт. Справа пшеничная стерня. Там тоже гореть нечему. А вот прямо – сухая соя на корню и в сорняках. Просто порох! Надо успеть перепахать полосу поперек поля. А это почти километр. Вова опустил плуг и дал газу. За лето земля пересохла, поддавалась плохо. Трактор шел тяжело, злобно рыча, поднимая облако пыли. А огонь все приближался и приближался. То ровной полоской медленно пожирая поле, то ярким языком вздымаясь вверх и вырываясь далеко вперед. Огонь шел на трактор. В кабине становилось жарко. От дыма слезились глаза. Было трудно дышать.

Вова подумал, что зря пожалел сою, надо было просто опахать западный край поля. Было бы больше времени пройти этот километр. А огонь уже подошел к колесам. Пришлось свернуть с прямой и брать по линии огня, запахивая его в сухой суглинок. Больше половины уже пройдено. Осталось совсем немного. Метров двести. Но огонь всё время опережал. Борозда из прямой и короткой становилась овальной и бесконечно удлинялась. Она стала подниматься на небольшой взгорок. Вова знал, что на взгорках задувает по-другому. Бугорок вызывает небольшие завихрения и ветер может менять направление. Скорость пожара замедлилась. И дым из выхлопной трубы отклонился на юго-восток. Спасительный норд-вест! Вова остановил трактор, вывалился из кабины, схватил клок травы, подпалил его и стал поджигать поле. Получился встречный пал. Ветер подхватил языки нового пожара и понес их навстречу первоначальному. Буквально через пять минул они встретились и поглотили друг друга. Дымящаяся черная часть обугленного поля, с одной стороны, мрачно контрастировала с солнечной желтой частью сохранившегося соевого клина.

Вова из последних сил всё же опахал поле. Доехал до дома и упал измученный на лежак. Сил не прибавилось и на утро. Вова недоумевал: что за ерунда? Неужели из-за того, что опять по голове получил? Ещё в девяносто первом врач предупреждал о последствиях травмы – будут психи, всплески, депрессии, агрессия. Неужели пришло время последствий. Как некстати. Ещё столько надо сделать!

После пожара всегда открытый и веселый Вова стал замкнутым, хмурым, злым. Твердил про месть наркоманов. Опасался за повторный поджог. А ещё у него стал расти живот. Не сказать, чтобы он больше ел. Наоборот, аппетита не было. А пузо дулось. Иногда Галина посмеивалась, что, мол, беременность уже не скрыть. На что Вова обижался и отвечал, что сама ему не родила, вот и приходится за жену «отдуваться». Да ладно с животом, одышка не давала Вове покоя. Даже небольшая нагрузка вызывала чувство нехватки воздуха. Он часто останавливался, чтобы отдышаться. А отёки на ногах к вечеру превращали их в одутловатые колотушки. Вова перестал есть соль, ограничил приём жидкости. Но легче не становилось.

Галя твердила мужу, что с ним творится неладное, что надо ехать в больницу. Но он отмахивался: «Нет времени…». Галя понимала, что и в самом деле, времени Володе осталось немного. Его возбуждение по всякому пустяку, ругань без причины, склонность к бесконечным прожектам на будущее сменились апатией и безразличием. Галя замечала, что муж часто просто сидел без дела и дремал. Его даже не волновала судьба оставшейся от пожара сои. У неё не было времени, чтобы организовать уборку, а у него – желания. В ноябре выпал ранний снег. Но соя не полегла и бобы ещё можно было собрать. На её вопрос о судьбе урожая получала ответ: «Пусть стоит на корню. Будет зимой прикорм фазанам и копытным. Я же их должник…».

Однажды днём Вова высморкался и почувствовал теплую струйку, текущую по верхней губе. Провел ладонью – кровь. Сел, задрал голову вверх, позвал Галину. Она принесла мокрую тряпку, положила на переносицу. Но кровь не останавливалась. Тогда Галина стала засовывать кусочки ваты в носовой ход. Кровь сначала перестала течь, но потом скопилась и пошла ртом. Вова сплёвывал темно-красные сгустки в тазик. Галя безо всяких уговоров усадила мужа в «Короллу» и рванула в больничку.

Бледного и оглушенного Вову госпитализировали сначала в хирургическое отделение центральной районной больницы. А после остановки кровотечения и обследования перевели в терапию. Диагноз поставили быстро – геморрагический синдром на фоне цирроза печени терминальной стадии.

Вова как-то неэмоционально удивился:

– Какой цирроз? Я же почти не пью!

– А желтухой болели?

– Нет…

– А лекарства горстями принимали?

– Да.

– Так это последствия.

– Доктор, сколько осталось?

– Судя по анализам и тому, что начался сильный асцит –месяца три.

– Мне раньше тоже пророчили три года, а я уже пятнадцать лет живу!

– Но дела в порядок на всякий случай приведите.