Время жить и время умирать

– Так ведь это совсем другое дело. Свидетель бракосочетания все ж таки не оружие!

– Я этого и не говорил. Просто сравнение привел. Ну так как? Есть у вас свидетели?

– Вот этот фронтовик и его дама.

Служащий недовольно взглянул на Гребера. Ему не понравилось, что все разрешилось так легко.

– Документы имеются? – с надеждой спросил он Гребера.

– Да. Мы сами собираемся пожениться.

Служащий что-то буркнул и взял бумаги. Занес фамилии Элизабет и Гребера в книгу.

– Подпишите вот здесь.

Все четверо расписались.

– Поздравляю вас от имени фюрера, – ледяным тоном сказал служащий солдату и его жене. Потом обратился к Греберу: – Ваши свидетели?

– Вот они. – Гребер указал на новобрачных.

Служащий покачал головой:

– Свидетелем может стать только один из них.

– Почему? Мы же оба стали у них свидетелями, и вы не возражали.

– Вы еще не состояли в браке. А они уже супруги. В качестве свидетелей нужны два независимых лица. Жена тут не годится.

Гребер не знал, правда это или служащий нарочно чинит им препятствия.

– Нет ли тут кого-нибудь, кто может стать свидетелем? – спросил он. – Может быть, ваш коллега?

– Поиски свидетелей не моя забота, – объявил служащий, явно торжествуя в душе. – Раз у вас нет свидетелей, вы не можете вступить в брак.

Гребер огляделся по сторонам.

– Что вам требуется? – спросил средних лет мужчина, который только что вошел и услышал конец разговора. – Свидетель? Возьмите меня.

Он стал рядом с Элизабет. Служащий холодно смерил его взглядом.

– У вас есть документы?

– Разумеется. – Мужчина небрежно достал из кармана паспорт и бросил на стол.

Служащий прочитал, вскочил на ноги и отчеканил:

– Хайль Гитлер, господин обер-штурмбаннфюрер!

– Хайль Гитлер, – небрежно ответил обер-штурмбаннфюрер. – А теперь кончайте ломать комедию, ясно? Как вы смеете так вести себя с солдатами?

– Слушаюсь, господин обер-штурмбаннфюрер! Будьте добры, распишитесь вот здесь.

Гребер увидел, что вторым свидетелем на его бракосочетании оказался обер-штурмбаннфюрер СС Хильдебрандт. Первым был сапер Клоц. Хильдебрандт пожал руку Элизабет и Греберу, потом – Клоцу и его жене. Из-за канатов, которые выглядели точь-в-точь как веревки на виселице, служащий загса извлек два экземпляра «Майн кампф» Гитлера.

– Подарок от города, – кислым тоном сказал он, глядя вслед Хильдебрандту. – В штатском. Откуда ж нам знать!

Мимо кожаного коня и брусьев они направились к выходу.

– Когда возвращаешься на фронт? – спросил Гребер у сапера.

– Завтра. – Клоц подмигнул. – Мы давно собирались. Зачем что-то дарить государству? Если я получу пулю в грудь, Мария, по крайней мере, будет обеспечена. Как по-твоему?

– Согласен.

Клоц скинул ранец.

– Ты меня выручил, друг. Тут у меня хороший сервелат. Держи, ешьте на здоровье! Молчи, я крестьянствую, мне хватает. Вообще-то хотел отдать ее служащему загса. Представляешь, этому гаду!

– Нет уж, ни в коем разе! – Гребер взял колбасу. – А ты держи книгу. Другого подарка у меня нет.

– Дружище, я ведь только что сам получил такую.

– Ничего, будет две. Подари одну жене.

Клоц рассматривал «Майн кампф».

– Красивое издание. Ты правда не хочешь оставить себе?

– Мне без надобности. У нас дома она в кожаном переплете с серебряными накладками.

– Ну тогда другое дело. Ладно, бывай!

– И ты тоже.

Гребер догнал Элизабет.

– Я ничего не сказал Альфонсу Биндингу, потому что не хотел его в свидетели, – сказал он. – Не хотел, чтобы рядом с нашими именами стояло имя крайсляйтера. А теперь получили вместо этого обер-штурмбаннфюрера СС. Вот так и бывает с благими намерениями.

Элизабет рассмеялась:

– Зато ты выменял библию движения на сервелат. Это компенсация.

Они шли через Рыночную площадь. Памятник Бисмарку, от которого уцелели только ноги, поставили как положено. Над церковью Девы Марии летали голуби. Гребер посмотрел на Элизабет. Вообще-то я должен быть очень счастлив, думал он, но чувствовал себя не так, как ожидал.

Они лежали на просеке в лесу за городом. Лиловая дымка висела меж стволов. На опушках цвели примулы и фиалки. Поднялся ветерок. Элизабет вдруг села.

– Что это там? Лес прямо как заколдованный. Или я грежу? Деревья сплошь в серебре. Ты тоже видишь?

Гребер кивнул.

– На вид как мишура.

– Что это?

– Станиоль. Или очень тонкая алюминиевая фольга, порезанная на тонкие полоски. Вроде серебряной бумаги, в которую заворачивают шоколад.

– Да. Весь лес увешан! Откуда это взялось?

– Самолеты сбрасывают пучками. Это мешает радиосвязи. По-моему, тогда невозможно установить, где они находятся. Что-то в таком роде. Мелконарезанные полоски станиоля прерывают или создают помехи радиоволнам, когда медленно планируют по воздуху.

– Жалко, – сказала Элизабет. – Выглядит как лес рождественских елок. А выходит, опять война. Я-то думала, мы наконец далеко от нее.