Время жить и время умирать

– Значит, еще несколько дней в нашем полном распоряжении, – сказал он.

Она с трудом улыбнулась:

– Да. С завтрашнего вечера.

– Отлично. И если считать, что у тебя свободны только вечера, получится, будто у нас еще несколько недель впереди.

– Да.

Они пошли дальше. В пустых оконных проемах разрушенного дома, словно забытые шторы, висели остатки вечерней зари.

– Куда мы идем? – спросила Элизабет. – И где будем ночевать?

– Ночевать будем в церкви, в крестовых галереях. Или в саду, если будет в меру тепло. А сейчас идем есть чечевичный суп.

Ресторан «Витте» возник среди руин. На миг Греберу показалось странным, что он по-прежнему здесь. Нереальный, как фата-моргана. Они вошли в калитку.

– Что скажешь? – спросил он.

– Лоскуток мирного времени, который война проглядела.

– Верно. И пусть сегодня вечером так и останется.

Клумбы сильно пахли землей. Кто-то успел их полить. Охотничья собака сновала вокруг дома. Облизывала морду, должно быть, поела.

Госпожа Витте вышла навстречу. В белом фартуке.

– Хотите посидеть в саду?

– Да, – ответила Элизабет. – И я бы хотела умыться, если можно.

– Конечно.

Госпожа Витте увела Элизабет в дом, вверх по лестнице. Мимо кухни Гребер прошел в сад. Там уже был поставлен столик под бело-красной клетчатой скатертью и два стула. На столике – стаканы, тарелки и слегка запотевший графин с водой. Он жадно выпил стакан. Вода холодная, на вкус лучше вина. Сад оказался больше, чем представлялось с улицы. Состоял он из лужайки, уже свежей и зеленой, из кустов боярышника и сирени и нескольких старых деревьев с юной листвой.

Вернулась Элизабет.

– Как же ты все это нашел?

– Случайно. Как еще найдешь такое?

Она прошла по лужайке, трогая почки кустов.

– Сирень уже с бутонами. Зеленые пока что и горькие. Но скоро распустятся.

– Да, – сказал Гребер. – Распустятся. Через неделю-другую.

Она подбежала к нему. Пахло от нее мылом, чистой водой и молодостью.

– Хорошо здесь. И странно… такое ощущение, будто я уже здесь бывала.

– Мне тоже так показалось, когда я увидел этот дом.

– Правда кажется, все это уже было когда-то. Ты, я, этот сад… словно недостает лишь какой-то малости, последней, чтобы вспомнить, как было тогда. – Она положила голову ему на плечо. – Только ведь не вспомнишь. Всегда чуть-чуть недотягиваешь. Хотя, может статься, все это и вправду уже было и возвращается снова и снова.

Госпожа Витте принесла супницу.

– Я прямо сейчас отдам вам карточки, – сказал Гребер. – У нас их немного. Часть сгорела. Но, надеюсь, этих хватит.

– Все карточки я не возьму, – ответила госпожа Витте. – Чечевица у нас еще с давних времен. Мне причитаются только две-три, за колбасу. Остальные я вам потом верну. Выпить не желаете? Найдется несколько бутылок пива.

– Отлично. Именно пиво нам и нужно.

Закатный свет поблек. Запел дрозд. Гребер вспомнил, что утром тоже слышал дрозда. Тот сидел на одной из остановок крестного пути. С тех пор, кажется, столько всего произошло. Он снял крышку с супницы.

– Колбаса. Превосходная салями. И чечевица, густая, разваренная. Чудесный ужин!

Он наполнил тарелки, и на мгновение ему почудилось, будто у него есть дом, и сад, и жена, и стол, и еда, и надежность и настал мир.

– Элизабет, – сказал он. – Если б тебе предложили договор, что ближайшие десять лет ты можешь прожить так, как сейчас, с руинами и этим садом, вдвоем со мной, ты бы его подписала?

– Сию же минуту. И на более долгий срок.

– Я тоже.

Госпожа Витте принесла пиво. Гребер откупорил бутылки, налил стаканы до краев. Они выпили. Пиво было холодное, вкусное. Оба принялись за суп. Ели медленно, спокойно, глядя друг на друга.

Смеркалось. Луч прожектора прорезал небо, поковырял облака, скользнул дальше. Дрозд замолчал. Наступила ночь.

Госпожа Витте пришла долить супницу.

– Вы маловато поели, – сказала она. – Молодым людям надо есть хорошенько.

– Мы съели сколько могли. Супница почти пустая.

– Я принесу вам еще немножко салата. И кусочек сыра.

Взошла луна.

– Теперь у нас есть все, – сказала Элизабет. – Луна, сад, и мы сыты, а впереди еще целый вечер. Так хорошо, что почти нестерпимо.

– Вот так люди жили раньше. И не видели в этом ничего особенного.

Она кивнула, огляделась по сторонам.

– Отсюда никаких развалин не видно. Сад расположен так, что их не видно. Деревья их заслоняют. Подумать только, что существуют целые страны, где нет никаких развалин!

– Мы съездим туда после войны. Увидим сплошь неразрушенные города, и вечером они будут освещены, и никто не будет бояться бомбежки. Мы будем прогуливаться у витрин, полных света, и будет так светло, что вечером мы наконец-то увидим лица друг друга, как днем на улице.

– А нас туда пустят?

– Как туристов? Почему нет? В Швейцарию?

– Нам понадобятся швейцарские франки. А где мы их возьмем?

– Возьмем с собой фотоаппараты и продадим там. Этих денег хватит на неделю-другую.

Элизабет рассмеялась.

– Или драгоценности, или меховые манто, которых у нас нет.

Госпожа Витте принесла салат и сыр.

– Вам здесь нравится?

– Да, очень. Можно мы еще немного посидим?

– Сколько угодно. Я сварю кофе. Ячменный, конечно.

– Еще и кофе. Мы нынче живем по-княжески, – сказал Гребер.