Время животных. Три повести

– По… онял, друг! – кое-как выговорил мужик и, навзрыд икнув, с грохотом обрушился за забор. Иван поднял голову и заметил, что у пьяного соседа, между прочим, на огороде наблюдался полный порядок. Всё густо зеленело и дружно тянулось к свету. А самогон он гнал прямо на улице, благо наказывать за этот промысел перестали, а потому над садовыми товариществами плыл расслабляющий дух сивушной прели, и к вечеру то здесь, то там вспыхивали стихийные «дни рождения», «годины», «крестины» и даже «отпевания» обречённых на погибель врагов и завистников. Последних, как успел заметить Иван за свою уже весьма долгую жизнь, у русского и в особенности пьющего человека было, как грибов после дождя. Завидовали дому, урожаю, инвентарю, машине, жене или наоборот … отсутствию таковой и даже мозгам завидовали, если человек умел ими пользоваться, а не изводил членов садового товарищества доносами об отсутствии у них надлежащих приборов учёта электричества.

– Его Колей зовут, – несколько виновато проговорила Мария. – В прошлом году не раз помогал нам с мамой по хозяйству, у него золотые руки и он, хоть и выпивоха, но совсем не жлоб, как многие окрест. И животных очень любит. У него и кролики временами появляются, и куры всё прошлое лето по грядкам гуляли, и кошка сибирская. Он говорит, что и козу бы завёл, только зимой девать её некуда… Кстати, колбасу слямзила его рыжая Бикса. Емельян бы её наверняка вычислил, да стерилизовали мы его с мамой, чтобы в квартире углов не метил. С котами он ещё дерётся, а кошек для него как бы и нет вовсе. Вот Бикса и наглеет.

– И имя… кличка у неё для этого подходящая, – криво усмехнулся Иван.

– Правда? – встрепенулась Маша. – А что это за имя? Я хоть и ветеринар, но ни разу такого не слышала, а Колю спросить не удосужилась.

– Не знаешь, он сидел? – потянувшись за кочергой, сосредоточенно спросил Иван.

– Рассказывал, что сидел, но давно, – отвечала уже перешедшая с чая на яблоки Маша. – Он, кстати, как-то маме признался, что и животных там, на зоне, решил завести.

– Я так и думал, – как-то устало заметил Иван. – А бикса – это… девушка в общем весёлая. Мой друг детства сел по малолетке, а, вернувшись, всех дворовых девчонок так называл. А они и не обижались, потому что слово не бранное, а скорее указывает на модную одежду и дорогую косметику. Ну, а там, за колючкой, все молодые женщины, которых изредка удаётся увидеть, кажутся биксами. Вот он кошку так и назвал. В это время Коля уже добрался до своего участка и махал им оттуда невесть как оказавшемся у него флагом Великобритании. Причём, из открытых окон его бревенчатого дома явственно слышалось торжественное «Боже, храни королеву!». Как мирной Колиной соседке, решил про себя Иван, надо будет обязательно подарить Маше флаг либо Австралии, либо Новой Зеландии.

А потом Мария боролась с пылью на стенах и окнах дома, а Иван драил полы и укреплял расшатанное крыльцо. Временами он ощущал над собой её учащённое, казавшееся ему горячим дыхание и понимал, что поднимись он к ней сейчас, обними за плечи, и она послушно опустится с ним на широкий диван. Но впервые он почувствовал в груди это сладкое чувство манящей перспективы и не захотел его вдруг… вот так быстро терять. «Успею, – думал он, насухо отжимая какой-то обесцвеченный старый халат, выданный ему Марией под уборку, – вот уберёмся, обрызгаемся этой «Тайгой», побродим по опушке, поцелуемся, наконец… Просто поцелуемся, словно впервые, и скажем что-нибудь очень хорошее друг другу…».

Но до опушки они этим вечером не добрались, поскольку ни прошло и получаса, как над Вилюем громыхнула незаметно подступившая из «гнилого угла» гроза. В домике сразу сделалось темно и неуютно, хоть и пахло в нём теперь порядком и чистотой. Мария, обречённо склонив голову, щёлкнула рубильником и проговорила скорее для себя, чем для Ивана:

– Мама в грозу всегда так делала… после одного случая. Лет пять назад молния ударила в столб под окнами, и в доме сгорела проводка. Говорят, повезло, что от неё не занялся дом. А я думаю, что она больше не о доме, а о наших с ней жизнях беспокоилась. Мы тогда с ней так хорошо жили!

– А потом? – усаживая Марию за стол, по инерции спросил Иван.

– А потом я встретила Сашу, – устало проговорила Мария. – Маме он сразу не понравился, но отговаривать меня не выходить за него она не стала… из деликатности. Знаешь, она иногда мешает родителям оказывать своим любимым чадам поистине неоценимую помощь!

– Думаю, что знаю. – Согласился Иван. – Отцу тоже следовало быть со мной пожёстче, но ему мешали погоны, которые предполагали постоянную жёсткость с подчинёнными. Поэтому на мне он… отдыхал что ли?