Время животных. Три повести

Сидевший от него справа немолодой мужчина в камуфляже настороженно поднял красивую дорогую двустволку и обратил к Ивану неприятный равнодушный взгляд. Казалось, в нём мелькнул на короткое время вопрос: «Может, пристрелить тебя на всякий случай?». Но Иван не ответил ни на это удивлённое «Ба!», ни на «равнодушный» вопрос. Он с укоризной смотрел на застреленную только что свинью и как-то странно молчал, словно пообещал Лёве неизбежного не там, на ещё советском Памире, а вчера вечером, после того, как славно закусили с соседом Колей жареными в сметане пескарями. Помнится, он тогда сказал довольному посреднику Клушину, уже имея на руках афганское предписание: «Дурак ты, Клушин! Но не потому, что я с твоей подачи на войну уезжаю, а потому, что умрёшь ты не своей смертью!». И вот он теперь здесь, в лесу, сидит на раскладном стуле с карабином в руках и, возможно, думает, чем ему на это обещание «не своей смерти» ответить.

– Кабана-то зачем грохнул? – не обращая внимания на мужика с двустволкой, спросил Иван без вопросительной интонации. – Да, ещё и свинью. Сейчас не сезон. И из карабинов здесь не стреляют, люди здесь кругом… мирные. Воцарилась тишина, как тогда после сошедшего с вершины селя. Иван не боялся Клушина, даже встреться они не на краю дачного посёлка, а в какой-нибудь таёжной глухомани или там, на высоте более двух тысяч метров над уровнем моря. Да, чужими руками он мог жестоко отомстить кому угодно, но свои чувствительные шаловливые ручонки с университетских времён неукоснительно держал в белых перчатках. А того, который сидел с двустволкой, Иван с первого взгляда вычислил, как Лёвиного прихвостня. И потом фактор неожиданности ещё никто не отменял, а Лёва без тщательного обдумывания никогда ничего серьёзного не предпринимал. Между тем, охотники явно пришли в себя и, переглянувшись, решили вступить в разговор.

– Что ж, – начал Клушин, – давай обойдёмся без сантиментов. Кабана мы завалили случайно. Вот вышли просто поупражняться да оружие проверить, а тут кабаны… целое стадо. Свирепые. Секач их вёл клыкастый. Они бы нас в минуту по этим ёлкам размазали! Вот и пришлось их пугнуть. Так уж получилось.

– Давай и тебе отрежем, сколь надо, – вступил в разговор второй охотник. – Не пропадать же мясу, раз уж так вышло!

– А пару недель назад, на открытии охоты разве не вы возле ручья отдыхали? – всё тем же без выражения голосом спросил Иван. – Вот случайно нашёл «Охотничьи просторы» с твоим, Лёва, домашним адресом, который я, представь себе, до сих пор помню…

Вновь воцарилось полное безмолвие, только Лёвин напарник непонимающе вертел головой и дёргал вертикально расположенными стволами ружья.

– А ты, мил человек, оставь свой вертикал в покое, а то ещё, чего доброго, застрелишься ненароком, – холодно посоветовал Иван нервничающему мужчине и неожиданно быстро оказался у него за спиной. Солонухи при этом веером рассыпались по поляне, а выронивший карабин Клушин почему-то опять произнёс изумлённое «Ба!». Между тем, Иван уже успел снять двустволку с предохранителя и отступить от сидевших.

– Ещё кто с вами есть? – глухо спросил он и сделал концом стволов знак, чтобы охотники встали. Больше с ними никого не было, а потому Иван приказал им погрузить кабанью тушу в стоявший неподалёку «УАЗ», а затем усадил туда, в передние кресла, и Клушина с товарищем.

– Мстишь, Иван? Ну-ну! – с трудом сдерживая злобное раздражение, не то спросил, не то констатировал Клушин. – Только чего ты этим добьёшься? Ты, боевой офицер, герой Афгана? Из-за какой-то грязной свиньи…

– Ошибаешься, товарищ посредник! – ощущая поднимающийся внутри холодок, возразил Иван. – Я не герой, а всего лишь инвалид первой группы без пальцев, без глаза, без половины черепа с эпилепсией и диабетом в придачу. И я не мщу, а всего лишь поступаю с тобой, как со стукачом и клептоманом, которого не посадили по позорной статье только потому, что я не захотел омрачать память своего отца, которого ты обворовал и в общем-то предал. Поэтому сиди молча, а то и в самом деле умрёшь до срока… рядом с этой вот свиньёй. После этого Клушин послушно запустил двигатель и, нажав на стартёр, стал крутить тугую баранку. Его сгорбившийся приятель сидел рядом и хмуро смотрел на разбитые грязные колеи.

– Давай рули вниз, а потом налево, к мосту, – по-прежнему обыденно командовал Иван, которому на время отчётливо показалось, будто он где-то на Памире возвращается на свой КПП. – Въезжаешь после моста в ворота и справа увидишь правление. Возле него и глуши.

Когда Карасик увидел вылезающего из машины Клушина, Ивану показалось, что он его знает. Но при извлечении застреленного кабана принял отстранённый вид и весь подобрался.

– Лексеича что ли с кордона вызывать? – спросил он у невозмутимого Ивана. – Он как раз к леснику нашему приехал на «Ниве» своей. Пусть вон идут ко мне в правленье и там разбираются. Не моё это дело, Иван. Извини!