Всадник

Всадник покачал головой с тяжелым сомнением. Волны с удвоенной силой свинцово набрасывались на раскачивающуюся платформу, словно пытаясь остановить приближение магистра к заветному берегу, но привычный к качке жеребец стоял как вкопанный, и машина Галиата не двигалась, лишь поскрипывая замысловатыми шарнирами и сохраняя равновесие. Было холодно.

– Не думаю. Скажи, Галиат, знаешь ли ты о посольстве Тарна?

– Конечно, этому учат всех жителей военного поселения – из благородных семейств, конечно… Нечасто у нас происходят столь необычные события. – Галиат засмеялся. – Мы ведь позабытая провинция!

Делламорте кивнул.

– Ваша история близится к концу, летописец, и потому расскажу тебе, пожалуй, вот что… для протокола. Я единственный всадник. Это я все те всадники, о которых рассказано в ваших истлевших историях, и снова я все те «многие тысячи всадников, укутанных в тьму», о которых солгал приплывший тарн. Не было никаких тысяч, был я один, и он единственный знал об этом. Это я водил караваны, исполнял заказы и уничтожал правителей. Мир этот – дом, созданный моими предками, и это мой отец придумал остров, с которого отошла наша Волна. Я приходил сюда в поисках знания, но в какой-то печальный момент решил, что слишком много ядовитого плюща наросло на строении, перестал понимать суть вещей. И тогда решил уничтожить и суть, и вещи, пока они не произвел на свет нечто неконтролируемое. Это случилось, когда в стране тарна, прозванного Жестоким, меня убил… не до конца – его огненный бог. Ваш мир начал сопротивляться мне на равных. Нельзя дальше путешествовать в дурном сне. Нужно проснуться.

Галиат смотрел на Делламорте открыв рот.

– Единственный всадник? Убил не до конца? Но ведь истории о всадниках были уже в тех хрониках, что привезли в Рэтлскар, они старше даже, чем Замок-на-острове!

Платформа чуть успокоилась и теперь меланхолически рассекала волны, как будто с интересом прислушиваясь к разговору философа и практика.

– Чем можно удивить человека с таким лицом, как у тебя? – возразил доктор. – Полунаездника, живущего в мощенном стеклом городе, по ночам язвимого чешуей эфемерных крылатых змеелюдей? Знакомого с Трибуналом, его сундуками и их содержимым? Обитающего в месте, где нет ни весны, ни лета, ни зимы, и все… балансирует на грани фола? С железной пуповиной к морскому дну и подрастающей каждую ночь полой горой? Тебя удивляет встреча с человеком, который знает этот мир от начала? – Он довольно весело усмехнулся.

Галиат послушно выслушал перечисление.

– Но… да. Удивляет. – Он сделал неопределенный жест. – Ведь ты описал то, что существует в нашей реальности: поющие дети, Стаб, стекло, померанцы, военачальники… Но ведь всадники-то – легенда. И вот я узнаю, что был всего один Всадник, и это ты! А наш мир – плод сознания… твоего и твоей семьи… И наездники тоже?

– Это мне неизвестно, – отозвался Делламорте после паузы, и Галиату показалось, что он расслышал в его тоне, обычно чуть насмешливом, отголосок смятения. – Надеюсь, нет. Иначе я заслужил бы еще один орден. Контрольный.

VI. Четвертый берег

1. Первые находки

– What Power art thou,
Who from below
Hast made me rise,
Unwillingly and slow,
From beds of everlasting snow?
See’st thou not how stiff
And wondrous old,
Far, far unfit to bear the bitter cold
I can scarcely move, or draw my breath!
Let me freeze again…
Let me freeze again to death[129].

Такие слова произнес магистр, завидев приближающийся берег – зеркальное отражение зубастых скал Мастго. Узкая полоса пристани, усыпанная красноватой галькой, походила на язык дракона, змеящийся в зубастой пасти чудовища, – с этой стороны материк напоминал плод воображения средневекового картографа, который вознамерился испугать путешественника, решившегося доплыть до невозможно дальних краев. Однако невозмутимый жеребец лихо перемахнул на берег, и Галиат, дождавшись удара платформы о землю, так же бесстрастно направил агрегат в узкое ущелье, уходившее в глубь континента. Они продвигались в молчании – всадник впереди, мудрец за ним. Через некоторое время жеребец стал выказывать признаки волнения, принялся храпеть и попытался остановиться. Всадник заставил его пройти еще несколько шагов, но потом решил прислушаться и, спешившись, отпустил коня погулять, а сам в раздумье оглядел окрестности.

– Что случилось? – спросил Галиат, обеспокоенно дергая очередной рычаг.

– Мне известна дорога, Галиат, – ответил Делламорте, не двигаясь. – Я был здесь, довольно давно. В этом самом распадке. Здесь еще… стояла умело сработанная баррикада. – Он прошел немного вперед, осматривая ему одному заметные следы на камнях.