Всадник, скачущий впереди

В а с я. Почему один? У ларька всегда компания найдется.

Ш у р а. В кои веки всей бригадой за город выбрались, а он у ларьков себе компанию ищет!

В а с я. В горелки ему с тобой играть? Пожилой человек. Жена дома, ребятишки… А мы его как привязанного за собой таскаем! На лекцию, в музей, в театр, за город…

А н а т о л и й. Один за всех и все за одного!

В а с я. Это понятно… Только, может, не в этом суть?

А н а т о л и й. А в чем?

В а с я (задумчиво). Шут его знает!

За стеной снова грянул оркестр. Задремавшая было на скамье старушка вздрогнула, перекрестилась.

Ш у р а. Испугалась, бабушка?

С т а р у ш к а. Задремала чуток. Стенка от солнца теплая, пригрелась тут в уголочке, а они грохнули над самым ухом!

Ш у р а. А что там?

С т а р у ш к а. Колония. Малолетних преступников обучают. Кого на слесаря, кого на токаря. Чтоб, значит, прекратили свою преступную жизнь.

Ш у р а. А музыка зачем?

С т а р у ш к а. На волю провожают. Не всех, конечно, а которые не вовсе отпетые. Пересуд им был, и вышло досрочное освобождение. Начальство приехало, родня…

Ш у р а. Кого же вы ждете? Внука?

С т а р у ш к а. Господь с тобой! У нас в семье отродясь такого не было, чтобы преступлением заниматься. Воскресенье нынче. С утра в церкви была, потом сюда.

А н а т о л и й. Чужие грехи замаливать?

Ш у р а. Толя!..

С т а р у ш к а. До чужих грехов мне касательства нет. Своих хватает. Тут божеское дело: человека к добру приучают!

А н а т о л и й. А у вас вроде запрещено человека переделывать?

С т а р у ш к а. Слыхал ты, парень, звон! Доброе дело никто запретить не может.

В а с я (смеясь). Что, Толик, отбрили тебя?

А н а т о л и й. Языкастая бабка!

С т а р у ш к а. В бабки-то под забором играют.

А н а т о л и й. Прости, бабушка.

С т а р у ш к а. Бог простит.

Появляется  м о р с к о й  с т а р ш и н а. На нем мичманка в белом чехле, ослепительного глянца ботинки. В руках два вафельных стаканчика с мороженым. Подойдя к Зине, он щелкает каблуками и протягивает ей стаканчик. Зина благодарит его кивком и, лизнув мороженое, направляется к станции. Отставив руку с мороженым подальше от наглаженной форменки, старшина идет за ней.

Ш у р а. Зин, ты куда?

З и н а. Имею я право на личную жизнь или нет? (Уходит.)

А н а т о л и й. Вот тебе и «все за одного»!

Протяжно гудит электричка.

Ш у р а. Электричка ушла… Сходил бы кто-нибудь за дядей Костей. Вроде уже не пивом пахнет.

В а с я. Ну, сложились на пол-литра. Делов-то!

Ш у р а. Что значит «делов-то»? Член нашей бригады водку хлещет!

В а с я. Сразу и «хлещет»! До чего вы, женщины, в этом вопросе преувеличивать любите! Выпил человек полторашку по случаю воскресенья. Ну и что?

А н а т о л и й. На нас люди равняются.

В а с я. Знаю я одного такого. Не пьет, не курит, старшим дорогу уступает, а сволочь каких свет не видел!

А н а т о л и й. Ты это к чему?

В а с я. К тому, что без показухи жить надо!

А н а т о л и й. Точно! Спасибо, что напомнил… Диспут на эту тему надо устроить.

В а с я. Ну вот… Толкуй с тобой!

А н а т о л и й. А что?

В а с я. Лошадей в цирке видел?

А н а т о л и й. Ну?

В а с я. Так и ты. Без музыки шагу не сделаешь!

За стеной раздались звуки марша. Они все громче и громче. Парни собрали карты и отошли в сторону. Военный снял фуражку и вытер платком лоб. Открылась калитка. Вышел  п о д р о с т о к  в низко надвинутой на лоб кепке, за ним немолодая уже  Ж е н щ и н а  в  п е с т р о м  п л а т ь е. Смеясь и плача одновременно, обняв за плечи подростка, она подталкивает его к военному.

Ж е н щ и н а. Ну вот, Костик… Вот Александр Гаврилович. Шур, что же ты?

В о е н н ы й. Здравствуй, Костя.

К о с т я. Здравствуйте.

Ж е н щ и н а. Поцелуй его, Шура… И ты, Костик… Ну поцелуйтесь же, господи!

Военный неловко прикасается губами к щеке подростка.

(Плача). Дайте кто-нибудь платок… Ресницы потекли… Костик, ты попрощался с воспитателем?

К о с т я. Да. Идем. (Вынимает из кармана пачку папирос. Закуривает.)

В о е н н ы й. Дай-ка и мне, что ли… (Прикурив от папиросы Кости.) Ну, как говорится: «Кто старое помянет…» А, Костя?