Всадник времени

— Давайте, капитан. Спасибо. Присаживайтесь, кофе сейчас хорошо. Правда, и так не до сна. Но... Взбодрит немного.

— Спасибо, господин генерал! — Адъютант скромно отказался.

...Рейно Салмио с отрядом прошёл на батарею практически бесшумно. Ход вывел в какую-то кладовку, где лежали ящики с консервами. Когда все поднялись через люк, кладовка заполнилась до предела. Снаружи она была закрыта маленьким висячим замком — от своих. Трое бойцов аккуратно сдёрнули петли, надавив прикладами винтовок. Хотя можно было бы и стукнуть. Постреливали пулемёты и винтовки, и всё равно стука бы не услышали. Но Рейно не хотел рисковать.

По его команде бойцы бросились с винтовками наперевес к пулемётчикам, часовым, в спальные помещения батарейцев. Несколько выстрелов, и всё было кончено.

Увидев большую группу вооружённых солдат уже внутри своих казематов, артиллеристы поднимали руки и бросали оружие. После взятия укреплённого опорного пункта крепостной обороны часть батальона Пяллинена разместилась за его стенами. Установили пулемёты назад — в сторону города, на случай, если противник попробует отбить батарею. Поскольку Пяллинен уже к утру понял, что из штурмующих только его батальон прорвал оборону. Остальные отступили — и справа, и слева — под огнём крепостных пушек. А его батальон — сумел! Ну, тут уж особое спасибо Матти из Марья-Коски...

В кабинет Маннергейма, постучавшись, вошёл командующий восточной армией генерал Лёфстрём.

— Разрешите, господин главнокомандующий?

— Входите, генерал!

— Части ударной группировки генерала Вилкмана, при попытке прорвать оборону неприятеля, встретили упорное сопротивление, поддержанное плотным огнём крепостной артиллерии...

— Я это знаю, господин генерал!

— Да... конечно. Один батальон всё-таки захватил укреплённую крупнокалиберную крепостную батарею.

— Что вы думаете дальше, генерал?

— Сконцентрируем все имеющиеся силы и ударим по оборонительным сооружениям вокруг Виипури.

— Когда?

— Чтобы частично перегруппироваться и собрать всё для удара, нам надо три дня. Значит, двадцать восьмого апреля.

— Хорошо! Передаю вам для усиления один из двух моих резервных полков.

— Благодарю, господин генерал.

Лёфстрём ушёл. Барон сел к столику, налил себе из кофейника в чашку уже остывший чёрный ароматный кофе. Сделал несколько глотков. Снова закурил сигару, затянулся.

Он не сомневался в конечной победе. Но взять город надо сразу, иначе будет значительно больше потерь, крови.

...Он вспоминал, сколько было всего тогда, ещё в январе, когда красные только готовили восстание. Сколько деятелей звонили ему из Сената! Сколько их приходило к нему уже в Ваасе! Чтобы он не начинал, даже не пробовал разоружать русские казармы. Ни в коем случае! Они, дипломаты и сенаторы, ведут переговоры с правительством России и вот-вот договорятся, чтобы русское правительство отозвало свои гарнизоны из Суоми. Ещё немного, и все русские войска сами уйдут...

Да... Уйдут они... Когда финские красногвардейцы, также и воевавшие за молодую советскую власть ещё в России вместе с латышскими стрелками, перешли в Финляндию, было понятно, что они не отступят. «Ни в коем случае нельзя разоружать!» Он отчётливо помнил эти строгие предупреждения некоторых сенаторов. Но, как никто другой, он, Маннергейм, понимал, что другой такой возможности обрести свободу у его Финляндии не будет. И тогда он сам сумел взвалить на себя бремя ответственности по разоружению русских гарнизонов. Только так можно было сохранить свободу для Суоми. Только так...

Снова, болезненно переживая, возвратился в своей памяти к моменту, когда узнал о внезапной высадке германского экспедиционного корпуса на Аландские острова. Этот корпус вообще был не нужен! Но сенаторы не верили в финскую армию, не верили в него, главнокомандующего. Многие из них вообще только и почитали немецкое военное мастерство, немецкую силу. Немецкое, немецкое... У Финляндии есть всё своё. И сильные люди, и бесстрашные воины. И выучка есть. И генералы тоже. Но разве им всё это объяснишь... Если они душой, существом своим этого не ощущают?

Что было делать тогда? Когда немцы уже высадились? Без ведома его, главкома? Никак! Никак не может быть свободы страны под властью кайзера! Правителя дружественного, но всё-таки другого государства.

Он хотел отказаться от поста главнокомандующего... Долго думал и переживал. И опять-таки решил пойти на всё — сам.

Он отправил телеграмму. И не кому-нибудь, а генералу Людендорфу, одному из великих авторов, столпов военной доктрины Германии, другу кайзера.

«...Прошу выразить благодарность императору Вильгельму II от армии Финляндии за то, что нам дали возможность приобрести оружие... Необходимо договориться о реальной помощи в дальнейшем.