Читаем Всадники тени полностью

Спешившись, Кейт попыталась разобраться в ситуации. Стрельба на пляже означала лишь то, что Тревейны напали на лагерь. Отправиться туда - значило попасть в беду, да еще поставить в трудное положение их спасителей. У братьев там и без того полно дел. Вот если бы у нее было ружье! Тогда другое дело.

Подобно многим женщинам Запада Кейт училась стрелять с самого детства и часто охотилась, добывая дичь для семейного стола. Ведь там, где они жили, ни складов, ни магазинов не существовало. Пропитание добывали сами охотились, выращивали овощи и зерно, выпекали хлеб, подобно индейцам собирали дикие растения в лесу, в поле. Несколько раз ей приходилось защищать свой дом от команчей.

Но теперь она была безоружна. Дэл всегда говорил, что, если кто-нибудь захочет убить человека, отсутствие оружия его не остановит. Кругом валялось много других средств поражения - дубинки, копья, остроконечные рогули...

Осмотревшись кругом, она нашла палку длиной не более трех футов, часть сломавшегося сука, и оборвала с нее маленькие ветки. Ей нравилось ощущать ее у себя в руках. Так она чувствовала себя лучше.

Что с ней случилось? Почему она нервничает? Надо успокоиться и сосредоточиться. Разве первый раз она поступает так, как не нравится другим? И ничего. Отстоять свою позицию характера хватало.

Что там могло произойти? Тревейны предприняли попытку освободить девочек. Вполне вероятно. Удалось им это или же нет? Их могли перебить. Но могли они и сбежать.

Предположим, им удалось увезти девочек из лагеря. Что тогда? Ни Мак, ни Дэл не станут их держать в лесу, где бандиты способны их отбить. Значит, им придется отвезти их в более безопасное место.

В Рефухьо или в Викторию, но Рефухьо ближе. Кто же поедет с ними? Джесс еще не совсем оправился от раны, следовательно, пошлют его.

Если им удастся благополучно отправить девочек под охраной Джесса или Счастливчика Джека, Дэл и Мак примутся разыскивать ее.

Девочки, наверное, рассказали Дэлу, что она с полковником Эшвордом поехала на ранчо Коннери. Эшфорд с отрядом вернулся без нее. Братья не могли не задуматься, куда делась она? Варианта два - либо ее убили, либо оставили на ранчо. Но оказался и третий, самый маловероятный, который соответствовал действительности: она сбежала.

Вскоре появятся эти ренегаты, разыскивая Тревейнов и ее. И Тревейны также попытаются найти ее или выяснить, что с ней случилось.

Они двинутся на юг к бухте Мишн, а ей нужно перехватить их.

Эти земли прежде занимали индейцы-каннибалы племени каранкава, и в глубине леса еще можно было встретить древние очаги, а иногда и кости. Но что бы о них ни рассказывали, преимущественно они ели рыбу.

Прибрежный лес, изобилующий разнообразной растительностью, занимал тысячи акров земли. Ближе к береговой линии деревья были низкорослыми, среди них громоздились кучи мусора, принесенные тропическими штормами, бушевавшими вдоль побережья.

Сваленные ураганами гиганты растительного мира, успешно разрушаемые насекомыми, в этом лесу валялись всюду, постепенно зарастая кустарником.

Кейт Коннери не знала, что произошло, а терпения сидеть и ждать у нее не осталось. Да и чего ей ждать? Чтобы пришли ренегаты и схватили ее?

Она слишком близко от того места, откуда бежала. Если организовали погоню за ней, то начали бы поиски именно отсюда. И она пошла дальше, ведя на поводу свою лошадь.

Вначале она только кружила среди деревьев, обходя препятствия и разыскивая тропу. И нашла ее.

Это была охотничья тропа, явно использовавшаяся для большой охоты, но без следов недавних передвижений. Она вскочила в седло и с палкой в руке поехала по тропе, которая вела на северо-запад.

Легкий ветерок с Мексиканского залива шелестел листьями. Шум беспокоил ее, заставлял снова и снова останавливаться и прислушиваться. Когда с деревьев падали сучья или отвалившаяся кора, она замирала, пугаясь.

Однажды близ гнилого бревна она увидела огромную, толще ее руки, гремучую змею с отливавшей сталью спиной. Лошадь шарахнулась в сторону, но Кейт не испугалась. Однако появление гремучки явилось предупредительным знаком: поблизости могли оказаться и другие змеи.

Стояла предвечерняя тишина. Дважды над головой ее пронеслись огромные белые птицы - курлыкающие журавли. На тропе появилось множество отпечатков ног животных - небольшого черного медведя, енотов, даже аллигатора.

Она опять натянула поводья и остановилась, прислушиваясь. Что-то двигалось в лесу. Что-то большое, возможно представлявшее опасность. Она положила руку на шею лошади и тихо заговорила с ней, успокаивая ее.

Снова донеслись какие-то звуки. Кто-то приближался.

С осторожностью Кейт сделала выдох. Как далеко невидимая опасность? Идет кто-то один или их больше?

Что ей было делать? Бежать? Но от кого? Это мог быть враг. Или один из Тревейнов, или девочек.

Она сильнее сжала палку. Что ей говорил Дэл? Коли - не бей. Инстинкт повелевал использовать палку как дубинку, но укол в горло, лицо или промежность надежнее. Наноси колотый удар, наноси его изо всех сил или схвати палку обеими руками и заталкивай ее под подбородок... как можно сильнее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное