Все бури (СИ)

Вечером муж — ну надо же, муж! — занес ее на руках в отдельные покои, что использовались для разминания уставших волков или полного отдыха. Мэренн вдохнула знакомый запах, и дыхание стеснилось в груди. Она, вздрогнув, крепче прижалась к Майлгуиру.

— Что?

Сильные руки опустили ее на лавку, подняли подбородок.

— Согрета и покормлена, мой король, — прошептала Мэренн и опустила глаза. Сейчас начнет согревать лишь потому, что должен. Как она уже поняла, ради долга «ее король» может делать многое.

И вздрогнула от поцелуя в шею.

— Мало, — опалил он ее жарким дыханием.

— Не стоит, мой король, — отодвинулась Мэренн еще немного.

— Очень даже стоит, — придвинул он ее к себе. — Хочу, — прозвучало глухо и тяжело.

У Мэренн слезы навернулись на глаза. А на что она рассчитывала? Именно на это «хочу». Холод Колыбели, оскверненной драконом, вновь дошел до сердца, выморозил надежду на жизнь, оледенил веру в будущее, снежными пальцами коснулся любви — и заставил сомневаться во всем.

Теплые ладони Майлгуира приняли ее лицо, словно чашу. В темно-серых глазах играли желтые блики от множества свечей.

— Люблю, — прошептали губы беззвучно и замерли подле ее губ. — Не думал, что и в этом нужно будет убеждать тебя, — низкий хриплый голос прошептал, как заклинание: — Судьба может лишить нас всего, но помни одно: любовь никто не отнимет.

— Не говори так!

— Разве нет? — Майлгуир вздохнул, посмотрел непонятно и вновь завернул Мэренн в простыню, отодвинул от себя. — У меня не осталось ничего: ни имени, ни чести.

— У тебя есть ты! Ты! И твой брат, и советник, и твои волки! — вскричала Мэренн. — И я! — и все-таки расплакалась, а потом сама кинулась на шею Майлгуиру. — И наши дети… — прошептала ему в грудь.

— Значит, надо сделать все, чтобы они родились, — твердо произнес Майлгуир.

— Мне страшно! Мне так страшно! Мне никогда еще не было так страшно!

— Потому что ты боишься не за себя. Твоя жизнь очень слаба, сомнения утоньшают ту нить, что тянется к предвечному огню. Прими мою любовь и раздели со мной эту ночь.

Сильные мужские руки сомкнулись за ее спиной, обогревая, спасая от холода ночи. Но у Мэренн все же вырвалось:

— Я ведь должна была уже умереть…

Майлгуир осторожно провел ладонями по плечам.

— И не только ты. Представь себе, в мире людей можно умереть каждый день по множеству причин. Мне казалось, я сам уже давно умер. Если бы не ты…

— Что же нам делать?

— Брать пример с людей. Жить так, словно каждый день — последний. Любить так, чтобы завидовали древние боги.

Майлгуир подхватил ее под спину и вновь положил на постель.

Тело Мэренн было слишком согласно с отчаянно бьющимся сердцем, от поцелуев, которыми ее осыпал король волков, кружилась голова, горячие ладони обжигали кожу.

— Я отчаянно хочу тебя, моя волчица, — хрипло прошептал Майлгуир. — Если тебе хочется знать почему, — прихватывая кожу зубами, произнес он, — то я скажу. И потому что мы вновь чуть не погибли, и потому, что единение тел — лучший способ восстановления. А еще потому, что ты прекрасна и храбра. Твоя душа пылает отвагой, а сердце полно любовью. Ты примешь меня? Не боишься?

Мэренн помотала головой, не став ничего говорить. А то еще вырвется рык вместо слов любви. Это ее король ткал сети из слов, в которые она попала давным давно. Рука Майлгуира раздвинула неожиданно сжатые колени, губы приблизились к ее губам.

— Целовать тебя, моя радость, особое наслаждение.

— Неужели? — решила поддразнить Мэренн своего волка.

— Губы у тебя нежны и вкусны… они сладкие, как гранат или вишня. Я очень давно не целовал женщину лишь потому, что хотел ее целовать.

Мэренн придушила поднявшую было голову ревность. Майлгуир — ее! И она никому не отдаст своего короля! А уж тем более, каким-то теням далекого прошлого.

Она зарылась пальцами в густые темные волосы, только ослепительно белая прядь выдавала то, сколько пережил ее муж. Он поморщился недовольно, откинул волосы назад, словно мысли и сожаления, и вновь прижался к ее губам. Мэренн переплела ноги за его спиной, подалась вперед, и огненная волна удовольствия от мощных движений и жарких поцелуев окончательно вымела все мысли и сомнения…

А когда очнулась, Майлгуира уже не было. Он, кажется, вообще не знал, что ночью можно еще и спать! Либо любил ее, либо занимался делами.

Мэренн поддернула повыше одеяло, потянулась на ложе, прислушиваясь к разговору — второй голос был определенно Лагуна. «Не нашли… пропал…», — донеслось сквозь сон, и Мэренн погрузилась в дрему, где Майлгуир вновь обнимал ее, ее тело трепетало в ответ, а душа наполнялась огнем, словно в светильник доливали масла.

Пожалуй, этот метод излечения от Майлгуира она готова была принимать вновь и вновь.

========== Глава 13. Змеиный зуб ==========

Когда Мэренн очнулась снова, было тихо. Так подозрительно тихо, как бывает глухой зимой, когда выпавший за ночь снег скрадывает все звуки мира.