Все бури (СИ)

Майлгуир закрыл глаза, присматриваясь к ауре. Ну так и есть, серые тенета проклятия обвивали бирюзово-серебряный огонь, словно паучьи сети, выпивали силы и подтачивали разум. Странно, что он сопротивлялся так долго.

— Даже если ты не в себе, Кайсинн, не дело думать, достоин ты любви близких или не достоин.

Кайсинн перестал дрожать, вскинул голову и прищурился.

— Мой король! — коротко, словно на плацу, кивнул. — Зря вы сюда забрались.

Выглядел Кайсинн плохо: волосы спутаны, щеки запали, нездоровый блеск поселился в глазах, но, несмотря на это, он безотчетно вызывал доверие у волчьего короля.

— Мой волк, — положил Майлгуир руку ему на плечо. — тебе сейчас будет очень больно, так больно, что может остановиться сердце. Думай о жене, она любит истинной любовью, а сейчас на тебе надета привороженная. Не будет от нее толку, а грозит она лишь смертью.

— Я хочу умереть, — неожиданно ясно произнес Кайсинн.

— Твоя жена умрет вместе с тобой! Ты этого хочешь?! — рявкнул Майлгуир. Тащить вниз упирающегося волка — почти непосильная задача. Вытащить на этот свет того, кто хочет умереть — невозможно.

— Гердис все глаза выплакала, — произнес Мэллин словно бы мимо. — Но разве есть ее мужу до этого дело? Лучше упрекать себя в несовершенстве.

— Не смей! — рванулся Кайсинн к принцу и остановился, тяжело дыша. — То есть, простите, мой принц, но не стоит обсуждать мою жену даже вам.

— Нет, продолжай: когда ты был злее, ты мне больше нравился. Опа! — ухватился Мэллин за конец серой нити. — Бра-а-ат!

— Антэйн, не прикасайся, — приказал Майлгуир шевельнувшемуся волку. — Мы с братом можем трогать проклятия, потому что…

— Потому что сами ими увешаны, — хихикнул Мэллин. — Только ты прости, Кайсинн.

— За что? — удивился волк.

— Тянуть проклятие с живого волка — все равно что кожу снимать, — пояснил Майлгуир. — Так что терпи!

***

Мэренн, укутанная в плащ, с поклоном поднесенный Лагуном, до слез в глазах всматривалась туда, где пропали трое волков. Солнце скрылось окончательно, дождь заморосил сильнее, делая и так скользкий останец совершенно недоступным.

— Ну, теперь начнется, — с глубоким вздохом произнес Лагун.

— Что? — испуганно спросила Мэренн.

— Вон, твердят уже, как и когда полезут, — махнул тот рукой в сторону перешептывающихся молодых волков. — Это нашему королю все нипочем. Я прошу вас, по прибытию в Черный замок, издать указ, запрещающий пытаться одолеть Змеиный зуб.

— Хорошо бы, чтобы было нипочем, — тихонько ответила Мэренн, пораженная, что ей еще и приказ теперь надо издавать.

— Кайсинн! — раздался женский голос, и Мэренн обернулась к подошедшей волчице. — Моя королева, он правда здесь? Он ведь не пришел с патруля. А мне приходили… — и всматривалась она так, словно хотела получить ответы на все вопросы.

Мэренн очень хотелось закричать, что она ничего не знает, что ей самой до ужаса страшно, но она ответила тихо, вглядываясь в запавшие глаза:

— Я надеюсь, Гердис. И ты надейся.

— Вот они! — зашевелились волки, и все взгляды вновь устремились на самый пик, немного изгибающийся влево.

Один, второй, третий… четвертый! Все черноволосые, в одинаково серых плащах, развевающихся на ветру. Только Майлгуир повыше прочих, а Мэллин — пониже. Он помахал руками, показал наверх, а потом вниз — и широко развел их в стороны.

— Что это? Что это значит?! — испуганно цепляясь за Мэренн, спросила Гердис.

Лагун утвердительно кивнул — и четверка полезла еще выше.

— Да куда же они? — не выдержала Мэренн. — Вы знаете?

Лагун что-то тихо скомандовал стоящим рядом волкам, и те побежали обратно в дом.

— Спускаться сейчас по скользкому склону — гиблое дело.

— Конечно, забираться на самый пик — лучше! Они же не птицы, чтобы слететь!

— Змеиный зуб, моя королева, назван не просто так. Посередине, на самом верху, имеется площадка, где собирается талая вода. Края более твердые, а вот середина…

Мэренн, закинув голову, смотрела, как четверка волков понемногу ползет все выше и выше — и пропадает на самом верху.

— А в середине есть более мягкие породы, словно нерв в зубе. Вода промыла в них путь внутри пика. Хорошо, что Антэйн это знает.

— Но почему они по нему не забрались?

— Забраться невозможно. Спуститься трудно, но это лучше, чем вновь слезать…

Гердис прижалась к Мэренн, неожиданно ощутившей себя самой спокойной.

Прибежавшие от домов волки расстелили длинное покрывало, подхватили каждый за свой конец и растянули внатяг.

— Выход из этого лаза находится в двух десятках локтей, вон там, — показал Лагун на склон, но как Мэренн не вглядывалась, не увидела ничего, похожего на выход. — Можно серьезно покалечиться.

Из темноты донеслось шуршание, хохот, искажаемый эхом — и из указанного Лагуном места вылетела юношеская фигурка. Мэллен перевернулся в воздухе и упал спиной на подставленную материю. Подскочил с земли, весь мокрый и грязный, однако смотрел довольно и улыбался от уха до уха. Волки тут же вновь растянули материю.

— Как же тут весело! Надо как-нибудь попробовать еще раз!

— Ну уж нет! — в голос вскричали Мэренн и Гердис.

— Он жив? — тревожно спросила Гердис.