Все бури (СИ)

Мир не отзывался знакомыми голосами и волшебством, становился все суровее, бессмертные ши ощутили, что жизнь не только нескончаемый праздник, но и полное тяжелой работы испытание на прочность. Чтобы прокормиться, следовало возделывать земли, чтобы одеться, ткать холсты и прясть пряжу, чтобы согреться зимними ночами в каменном замке — заготавливать дрова…

Майлгуир до сих пор страстно благодарил всех богов, которые могли его слышать, что ши не болеют.

Груз забот наваливался и стягивал удавку вокруг королевского горла, Майлгуиру пришлось даже отказаться от охоты, всё чаще приходило в голову, что за помощью надо идти к друидам, но стоило вспомнить об Этайн и Проклятье, так сразу всякое желание иметь с ними дело отпадало.

Среди ши, разумеется, и до Проклятья были ремесленники, однако половина их трудов сокращалась и облегчалась магией, пусть они не потеряли знаний, у них не было некоторых необходимых навыков. Тяжело и страшно давался первый год, потом дело пошло на лад, и не в последнюю очередь неожиданно благодаря брату. Идеи Мэллина, блазнившиеся до того Мидиру довольно бредовыми, оказались нужными и востребованными, сам брат знаниями делился охотно, а Мидир-Майлгуир удивлялся все больше, наблюдая безалаберного брата с совершенно другой стороны.

Оказалось, что его продолжительные визиты в Верхний мир были призваны не только раздражить волчьего короля, Джареда и половину благого Дома, но и ознакомиться с занятными или интересными изобретениями людей. Зная брата, Майлгуир, однако, трезво предполагал, что время, не посвященное изысканиям, Мэллин посвящал тому, чтобы закономерно выводить всех окружающих из себя. Сколько казней предотвратили он сам и Джаред, подсчету не поддавалось.

И Майлгуир не мог людей за это винить. Убить Мэллина периодически хотелось даже ему.

Сегодня, впрочем, был не тот случай.

***

Майлгуир с трудом вернулся в давнее воспоминание — он тогда почти пришел к покоям брата. Старые детские комнаты, из которых Мэллин так и не перебрался, отказываясь занимать место наследного принца за правым плечом короля. Хотя более прямых наследников вокруг не наблюдалось. Брат настаивал, что если за левым плечом будет Джаред, а за правым — он, то все подданные от Майлгуира точно разбегутся.

И Майлгуир не смог бы за это никого винить. Потому и не настаивал особо.

Вчерашняя стычка с одичавшими, а не уснувшими, как все прочие магические создания, вивернами, показала брата с ещё одной новой стороны: избалованный и своенравный Мэллин умел серьезно воевать, не полагаясь на магию и толково поддерживая боевой дух солдат даже в её отсутствие. За такое любому другому волку досталось бы высокое звание, но Майлгуир представил себе вынужденных терпеть Мэллина офицеров и неожиданно смилосердствовался. Что вчерашние виверны, что нынешние офицеры заслуживали снисхождения, не то опасность буйной головушке брата возрастала бы до критической.

И Майлгуир вновь не смог бы в этом винить никого — ни офицеров, ни виверн.

Однако вознаградить Мэллина за его незаметные прочим подвиги Майлгуиру нелогично тоже очень хотелось.

Из-за дверей знакомых комнат доносились мелодичные переборы кларсаха, видимо, Майлгуиру повезло застать брата в подходящий момент — он был один и упражнялся в музицировании. Король припомнил парочку неподходящих моментов, когда брат умудрялся вывести его из себя ещё с порога, поморщился, но зашел, как обычно, без стука.

Мэллин привычно расположился, съехав по спинке кресла вниз, вытянув левую ногу на стол, а правую уложив щиколоткой на колено левой. Кларсах пел в его руках как живой, будто бы сам. Впрочем, стоило Майлгуиру зайти, мелодия поменялась, а с лица брата исчезло задумчивое выражение. Сменившись обыкновенным. То есть очень, просто крайне раздражающим.

Майлгуир привычно взял себя в руки — он пришел брата поблагодарить и наградить по заслугам, а не рычать за манеру и слова.

— Мэллин, послушай меня, — стоило королю заговорить, мелодия кларсаха изменилась еще раз, теперь это были просто отдельные аккорды. А сам брат принялся подпевать. Повторяя отдельные слоги речи Майлгуира.

— Ня-ня-ня-ня-ня-а-а-а! — и уставился в ожидании.

Волчий король высокомерно двинул бровями, намекая, что этим его не вывести из себя, на что брат усмехнулся, принимая вызов. Рука Майлгуира непроизвольно сжалась в кулак, поэтому он поторопился обернуться, оглядывая обстановку.

— Ты проявил себя с лучших своих сторон, с того времени, как на нас пало Проклятье, — серьезный разговор как-то резко похитил почти ребяческое желание поставить брата на место, на плечи снова навалился груз королевской ответственности.

Поэтому для Майлгуира стало небольшой неожиданностью распевание.

— Тье-е-е-е-е-й-э! Кля-ля-ля-ля-ля! Тье! — кларсах, кажется, ехидно Мэллину поддакивал.