Все, что дозволено небесами

– Зависит от того, кто из них вернется раньше. Если он, то пусть сам решает, надо ей знать или нет.

– Какой простой была жизнь на ферме, – пробормотал Леонид и стремительно вышел вон.

Вздохнув, Марго полезла в шкафчик за кастрюлей для картошки.

Страхи исчезли, точно по волшебству. Позабыв обо всем на свете, Дина плавно перемещалась по святилищу, делая один снимок за другим. Герман с интересом наблюдал за ее работой. А она то кружила возле прямоугольной плиты алтаря, стараясь запечатлеть ее со всех сторон, то замирала без движения, опустившись на левое колено, установив камеру на правое, и буквально стреляла очередями по особо приглянувшимся ей объектам. Глаза у нее горели от возбуждения, пряди растрепавшихся волос облепили влажный лоб.

– Здесь умер Глеб Зимин? – внезапно спросила она, демонстрируя превосходное знание предмета.

– Да.

– Это его кровь?

При свете фонаря Дина разглядывала большое черное пятно на полу.

– Его, – подтвердил Герман.

– Надо же, до сих пор заметно…

– Ты же не думаешь, что вместе с командой спасателей сюда прибыла уборщица, чтобы вымыть полы?

– Нет, конечно, – натянуто улыбнулась Дина, – я так не думаю. Просто эмоциональная реакция.

Обойдя пятно по широкой дуге, она приблизилась к двери, открыть которую мог только человек, знакомый с устройством ловушки, покалечившей Глеба Зимина. Дверь была не особо очевидна, просматривались только контуры ее, абсолютно черные на фоне графитово-серой стены. Медленно и осторожно Дина провела пальцами по месту примыкания дверного полотна – если это можно было назвать полотном – к стене.

– Как ювелирно ее подогнали… не представляю, кто мог это сделать.

– Люди, кто же еще.

В этом подземном беззвучии – Дине пришло в голову слово «Подмирье», явно из какого-то фантастического романа, – низкий голос Германа звучал глуховато и хрипловато. Это ее слегка напрягало. В нем словно проступало что-то нечеловеческое. И еще она вдруг осознала, что последние минут пятнадцать или двадцать, которые они провели в алтарной части, он держится от нее на расстоянии, не подходит ближе чем на пять шагов.

– Герман, можно вопрос?

– Да.

– Обещай, что не будешь смеяться.

Он чуть улыбнулся. Но не такой улыбкой, какая может успокоить.

– Ты слишком много хочешь, дорогая. Вдруг мне станет смешно?

Дина перевела дыхание.

– Ты случайно не собираешься прямо сейчас обернуться волком? Или кем там оборачиваются шаманы…

– Нет. Ни сейчас, ни позже.

– Но шаманы делают это? Я права? – Чтобы улеглось невнятное беспокойство, ей нужно было с ним поговорить. – Во всяком случае люди верят, что они это делают.

– Я не шаман, Дина, – произнес он ровным голосом, глядя ей в глаза.

– А кто? – шепотом спросила она. – Кто ты, Герман?

– Мы же совсем недавно обсуждали мою родословную.

– Сакральный царь. Царь-жрец.

Герман молчал.

– И что, – продолжала Дина, – теперь ты служишь тому же богу, которому здесь служили в древности?

– Не уверен, что служу ему, но что-то между нами происходит.

Дина указала на дверь.

– Ты откроешь ее для меня?

– Да. Но сначала давай закончим работу здесь, в этом помещении. Мне нужны фотографии, как можно больше фотографий.

– Тебе тоже нужны фотографии? Я думала…

– Нужны. Я хочу показать их Сергею Ледогорову.

– А!.. Поняла.

Кивнув, Дина вновь занялась съемкой. Особого внимания удостоились два ряда ниш слева от двери с установленными в них фигурками каменных идолов и горизонтальный канал со спрятанным в толще стены лезвием, черная дыра, где можно запросто оставить свою руку, если вовремя не обуздать жадность и не включить мозг. Все фигурки были изготовлены из какого-то зеленого камня, хризолита или хризопраза, а может быть, агата, апатита или авантюрина, Дина не очень разбиралась в геммологии. Но богатство оттенков зелени вызывало у нее восхищенные вздохи. К тому же искусный мастер изваял фигурки таким образом, что каждая на первый взгляд казалась копией соседних, но при внимательном рассмотрении обнаруживалась серьезная разница.

Когда она перешла к запору с ловушкой, Герман посветил фонарем вглубь канала, чтобы получить как можно более четкие изображения рычага, который приводил в движение механизм открывания и закрывания двери.

– Фантастика, – бормотала Дина, щелкая затвором, – просто фантастика. В жизни не видела ничего подобного.

– Я тоже не видел до прошлой осени.

Герману нравилось, как она работает: выбирает ракурс, меняет режим съемки, тут же оценивает результат, опять настраивает свое оборудование. Сомнений в ее профессионализме у него не возникало.

– Как ты догадался? Ну, сообразил, что нужно делать, чтобы открыть эту дверь, не лишившись руки.

– Долго рассказывать.

– Потом расскажешь? Когда мы опять будем сидеть в «Кают-компании» за чашечкой кофе.

– Обязательно.

– Ты как-то подозрительно сговорчив.

Она услышала короткий смешок.

– Приступ паранойи? То я готовлюсь превратиться в зверя, то становлюсь подозрительно сговорчивым… Понятно, что обстановка располагает, но все же, ради нашей общей цели, постарайся сохранить рассудок.

– Ты обещал дать мне все, что я захочу. – Обернувшись, Дина встретила его взгляд. – Помнишь?