Все, что я хотела сказать

Я недовольно надуваю губы, но смотрю все так же свирепо.

– Ненавижу вас с Монти за то, что обманом втянули меня в это.

– Ты не ненавидишь Монти, – заявляет он с полной уверенностью.

– Тебя я точно ненавижу, – выплевываю я.

Уит улыбается, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

– На это я и рассчитывал.

– Почему просто не спросил, хочу ли я с тобой встретиться?

– А ты бы согласилась?

– Нет, – тотчас отвечаю я.

– Поэтому и не спросил, – острит он.

Уит отпускает меня, а его слова все звучат в голове, пока он выдвигает для меня стул. Как только я усаживаюсь, приходит официант. Пожилой мужчина в белоснежном пиджаке подает нам по бокалу вина, после чего Уит свободно заговаривает с ним на французском.

Я внимательно смотрю на него, гадая, кто он такой, кем он стал. Я больше не знаю его. Почти не знаю. Прошло полтора года с нашей последней встречи, и за это время мы сильно изменились. Во всяком случае, я изменилась.

Уверена, он тоже.

Как только официант уходит, я наклоняюсь над столом и сердито смотрю на Уита, когда он опускает взгляд на практически отсутствующий лиф моего платья.

– Тебе пора объясниться.

Он берет бокал вина и отпивает. Смотрит на него, вращая светлый напиток.

– Что ты хочешь знать?

– Что произошло между тобой и Летицией?

Уит со вздохом ставит бокал на стол.

– И это твой первый вопрос.

– В конце концов, она была твоей будущей невестой, – натянуто замечаю я.

– Я порвал с ней вскоре после того, как ты сбежала. Она нарушила условия нашего контракта благодаря своему весьма неприятному тайному пристрастию к наркотикам, – говорит он. – Но уже больше года не употребляет.

– Ну и молодец, – говорю я, как ревнивая мегера. – Ты по-прежнему общаешься с ней?

– Общаюсь. – Он кивает в мою сторону. – Ты возражаешь?

– Вовсе нет, – надменно отвечаю я, а потом пробую вино. Оно яркое, холодное и вкусное.

– Хорошо. Ее девушка тоже не против, чтобы мы общались.

Я с громким стуком ставлю бокал на стол.

– Она лесбиянка?

Уит вскидывает бровь.

– Послушать тебя, так это плохо.

– Нет, конечно нет, – защищаюсь я. Просто казалось, что Летиция была так сильно увлечена Уитом на том чертовом ужине по случаю дня рождения…

– Она бисексуалка. Впрочем, я не должен посвящать тебя в ее личные дела. Но уверен, что она не будет возражать, – признается он. – Отчасти именно по этой причине она и пристрастилась к наркотикам. Не могла быть самой собой. Родители ей не позволяли.

– А твои родители теперь позволяют тебе быть самим собой? – многозначительно спрашиваю я.

– Не особо. Просто теперь мне плевать, что они говорят, – отвечает он, водя пальцами по безупречно белой скатерти. Вверх и вниз, вверх и вниз. Я наблюдаю за их движениями.

Представляю, как они прикасаются ко мне. Проникают в меня.

– Почему ты сбежала, Саммер? – тихо спрашивает он.

Поначалу я не могу подобрать слов. Могу только смотреть на него, не в силах вынести, как точно он меня описал. Какой я была. Беглянкой. Напуганной, кроткой девочкой.

Я поднимаю подбородок, больше не позволяя старым воспоминаниям и неуверенности меня сдерживать. Решаю быть полностью честной с Уитом.

– Я не сбегала. Твоя мать угрожала мне, Уит. К ней как-то попал мой дневник, и она прочла мне отрывки из него вслух. Дала полчаса на то, чтобы собрать вещи и уехать из дома. Она не оставила мне выбора.

Он поджимает губы.

– Она сказала, что дала тебе взятку.

– Она солгала, – выпаливаю я, злость захлестывает меня, заставляя повысить голос. Я не сбегала. Меня прогнали. Что еще я могла сделать? – Я решила, что ты сам дал ей дневник.

– Можно подумать, я стал бы это делать, – отвечает он.

– Тогда как он к ней попал?

На его лице отражается раскаяние.

– Я взял его с собой для сохранности. Видимо, она копалась в моих вещах.

– Как ей повезло найти мой дневник и использовать его против меня. – Я медленно качаю головой. – Я боялась, что твоя мать сдаст меня властям, и меня арестуют за убийство. Поэтому я не вернулась в школу «Ланкастер». Собрала немного денег, купила новый телефон, заблокировала все соцсети и перестала общаться… почти со всеми.

– Те, кто убегает, обычно пытаются сбежать от последствий собственных поступков. – Уит смотрит на меня с напряженным выражением лица. Я не утруждаюсь поправить его насчет побега. – Это ты устроила пожар?

– Разве ты не читал дневник? – многозначительно спрашиваю я. Он кивает. – В нем мои признания.

Я не удосуживаюсь упоминать о своей матери. Не собираюсь открывать Уиту правду. Одному богу известно, что он сделает с этой информацией.

– Я читал его, – огрызается он. – А еще знаю, что у вас с Йейтсом была… связь.

Я морщусь, мне тошно от того, как это звучит.

– Давай называть вещи своими именами. Йейтс принуждал меня к сексу. Неоднократно. А я вместо того чтобы устроить скандал и расстраивать наших родителей, уступила ему и позволила этому случиться.

Снова и снова, и снова.

– Ты была ребенком. – Выражение его лица наполнено отвращением.

Ко мне?

– Мы тоже были детьми, когда трахались, – замечаю я, чтобы его позлить.

– Не совсем, – возражает он с раздражением. – Нам было по восемнадцать. И я не заставлял тебя спать со мной.