Все, что я хотела сказать

– Сюда, мадмуазель, – говорит он с отчетливым французским акцентом, жестом указывая мне дорогу. Ресторан небольшой. В нем темно. Царит интимная обстановка. В зале больше никого нет, что странно. Сегодня вечер пятницы. В ресторане должна царить суета, за каждым столиком должно сидеть полно людей, которые едят, пьют и болтают.

Мы проходим сквозь множество соединенных залов, все из которых пусты, и останавливаемся в последнем. В центре него стоит один круглый стол с двумя стульями и комплектами приборов. Я, нахмурившись, поглядываю на мужчину, но он только улыбается и кивает, после чего оставляет меня одну.

Наш званый ужин в действительности только для двоих? Меня и Монти? И все?

Меня захлестывает разочарование, и некоторое время я упиваюсь им. Я надеялась завести новые знакомства. Познакомиться с друзьями Монти, с которыми можно выпить и посмеяться. Но нас будет только двое, и я на миг позволяю себе погрустить.

Но это длится всего несколько минут. Я и так всю жизнь о многом горевала. Пора жить дальше и быть сильной.

Я обхожу зал, проводя пальцами по стене, обитой панелями темно-серого цвета, пока не останавливаюсь у окна и смотрю в суматошную парижскую ночь. На улице под окнами тянется бесконечный поток машин, по тротуарам идут люди. Деревья начинают цвести. Прекрасные и полные надежды, цветки изо всех сил держатся на ветвях в эту унылую и ветреную погоду. Я прикасаюсь к холодному стеклу кончиками пальцев, и соски возбуждаются от царящей за окном прохлады.

Едва я ощущаю чье-то присутствие, тело напрягается, но я остаюсь стоять к вошедшему спиной. Это мужчина. Я чувствую запах его одеколона. Насыщенный и яркий. Я украдкой вдыхаю его, не узнавая аромат. Монти сменил свой излюбленный одеколон? Очень в этом сомневаюсь, поскольку он при мне купил флакон в Hermes и пах он совсем иначе.

Проходят секунды, быстро превращаясь в минуту, а мужчина все так же молчит. Я порываюсь оглянуться через плечо, как вдруг он рявкает:

– Не оборачивайся.

Сердце бешено колотится, и я делаю, как он велит, смутно узнавая его голос. Он звучит нарочито низко, будто мужчина намеренно искажает его, и я задаюсь вопросом, кто же он.

В самых темных, самых потаенных уголках души я узнаю его. Я его знаю. Он подходит ближе, все мое тело вспыхивает, и я закрываю глаза, преисполнившись отчаянной надежды. Я дрожу, внутри бушует смесь из страха и волнения. Он останавливается прямо позади меня, и, опустив голову, я гляжу себе под ноги. Вижу его темные ботинки, край черных брюк. Дыхание перехватывает, пока я жду хоть какого-то подтверждения.

Из груди вырывается судорожный вздох, когда я чувствую, как он проводит пальцем вдоль моей спины в легчайшем прикосновении, оставляя за собой след из мурашек. Ниже. Пока не касается поясницы, оттягивая край сетчатой ткани и касаясь костяшками кожи.

А потом убирает палец, и меня переполняет разочарование, но несколько мгновений спустя опускает ладони мне на плечи и уверенно их сжимает. Я выдыхаю с облегчением, тело сразу же реагирует на его прикосновение.

– Уит, – произношу я еле слышно.

Он крепче сжимает мои плечи, удерживая на месте. Я открываю глаза и вижу свое отражение в окне – и его тоже, стоящего позади меня. Я жадно его рассматриваю. Он так же красив, каким я его помню, может, даже стал еще красивее. Он выглядит старше. Возмужавшим. Линия его подбородка все такая же острая, как и скулы, подчеркнутые мягкими восхитительными губами. Я беззастенчиво разглядываю его в отражении и понимаю, что он делает то же самое, хотя его взгляд устремлен в другую сторону.

Он блуждает по моему телу.

– Что на тебе надето, черт возьми? – спрашивает он, его низкий голос полон изумления. – Монти специально выбрал это платье, чтобы, мать его, свести меня с ума? Ведь получается.

Я напрягаюсь от его прикосновения и пытаюсь отстраниться, но он не отпускает.

– Ты спланировал это с Монти?

– А как еще я, по-твоему, тебя нашел? – Он подходит ближе, так близко, что я чувствую тепло его тела. Касание его одежды к моей обнаженной коже. – Ты рада меня видеть, Сэвадж? Прошло много времени.

Мне разом хочется и влепить ему пощечину, и наброситься на него.

– Зачем ты здесь, Уит?

– Ресторан в нашем полном распоряжении. Я забронировал его на ночь, – самоуверенно заявляет он.

Я хмурюсь.

– Монти сказал, что будет званый ужин.

– Для двоих.

– Я думала, людей будет больше, – говорю я, не в силах вынести, как растерянно звучит мой голос. – Например, Монти. Он сказал, что придет.

– Твой дорогой друг тебя обманул. – Уит проводит пальцами по моей руке, и я дрожу. – Ты скучала по мне?

Я думала, когда впервые увижу Уита по прошествии стольких месяцев – больше года, – то буду счастлива. Вне себя от радости. Но нет.

Я злюсь. В бешенстве. Чувствую себя обманутой. Использованной.

Как всегда.

– Нет, – огрызаюсь я.