Все, что я хотела сказать

Пять лет спустя

Я стою на подиуме посреди салона и смотрю на свои многочисленные отражения в расставленных вокруг меня зеркалах. Неспешно поворачиваюсь налево, потом направо, критично рассматривая каждый ракурс и испытывая смутное недовольство. Собираю слои ткани, а потом позволяю ей тяжело опуститься вниз. Надув губы, топаю ногой, стараясь не наступить на юбку.

– Я толстая. – Веду себя как ребенок, но мне претит, как округляется мое лицо и что нам снова пришлось расшивать платье в талии. Я невероятно эмоциональна и ошеломлена происходящим. Потому дуюсь и веду себя по-детски.

Я смешна, знаю. Но зато, по крайней мере, признаю это. Слава богу, я выхожу замуж на предстоящей неделе, иначе вообще не смогу влезть в это платье.

– Вовсе не толстая, – возмущается мама, сидя на изящном стуле с обивкой из розового бархата и наблюдая за мной. – Ты беременная.

Я улыбаюсь своему отражению и, непроизвольно опустив руку на живот, нежно его поглаживаю.

– Да. Но все происходит так быстро.

– Тем больше причин поторопиться и наконец выйти замуж. – Мама встает, подходит к подиуму и ловит мой взгляд в зеркале. – Выглядишь ослепительно.

Я улыбаюсь.

– Спасибо.

– Пусть подколят булавками, где нужно, а потом снимешь платье, и я отвезу тебя домой. – Мамин телефон начинает жужжать, и она хмуро смотрит на экран. – Без конца шлет мне сообщения.

Я не перестаю улыбаться, когда две швеи подходят ко мне, чтобы закончить примерку.

– Терпеть не может быть порознь. Такой он зависимый.

– Я никогда не видела настолько влюбленного мужчину. Да еще и спустя пять лет. – По ее голосу понятно, что она довольна. – Ты настоящая счастливица, Саммер.

Я очень счастлива. Она даже не представляет насколько.

Закончив примерку, мы вместе выходим из ателье и садимся на заднее сиденье поджидающего нас «линкольна». Водитель встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида. Я киваю ему с легкой улыбкой, и мы отправляемся домой, петляя по улицам Манхэттена. Мама теперь живет неподалеку, с тех пор как они с Говардом поженились в прошлом году.

Она заработала себе репутацию разрушительницы браков, но ей на это наплевать. В кои-то веки я верю, что она действительно счастлива. Говард не возлагает на нее никаких ожиданий. Ценит такой, какая она есть, и позволяет ей быть собой. Ее счастье с Говардом (как и его твердая поддержка) позволили нам снова наладить отношения. Мы еще никогда не были так близки.

Но мы по-прежнему храним тайны. Я так и не рассказала Уиту о том, что случилось в ночь пожара. Он не знает о конфликте между моей матерью и Йейтсом. Я унесу эту тайну с собой в могилу.

Некоторые темы лучше никогда не поднимать.

Мы высаживаем маму возле ее дома, а потом едем несколько кварталов до моего. Как только машина останавливается у обочины, водитель выскакивает из салона, открывает мне дверь и подает руку.

– Вы хорошо себя чувствуете, мисс? – спрашивает он, глядя на меня с беспокойством.

– Просто немного устала, Реджи, – говорю я с мягкой улыбкой. Мы с Реджи стали друзьями. Он возит меня всюду, куда нужно. Видел меня и в лучшем, и в худшем моем состоянии.

Как, например, на прошлой неделе, когда я потребовала остановить машину, и меня стошнило прямо на дорогу. Не самый приятный момент. К счастью, Реджи не осуждает.

Через несколько минут я уже оказываюсь в нашей квартире, которая занимает весь двадцать первый этаж. Нам принадлежит жилье площадью больше тысячи восьмисот квадратных метров, что, кажется, очень много. Но на самом деле? Мы будто бы занимаем каждый сантиметр пространства.

Я открываю дверь, и мне навстречу мчится маленький комок энергии. Его золотистые волосы развеваются, светло-голубые глаза, как у отца, сияют от восторга при виде меня.

– Мама! – Огаст Уиттакер Ланкастер обхватывает мои колени пухлыми ручками и крепко сжимает, а потом целует мою обтянутую джинсами ногу. – Я скучал по тебе.

– Я тоже по тебе скучала. – Подхватив его на руки, я осыпаю его дивное личико бесконечными поцелуями, отчего он уворачивается и хихикает. Он такой красивый малыш, хотя ему уже почти три года, и он скоро станет старшим братом, ведь я беременна его братиком или сестричкой.

Мы – скандальная история семейства Ланкастер. Родили ребенка вне брака. Делаем что хотим, живем как хотим и посылаем к черту влиятельных лиц. Единственное, на чем настоял Уит, – традиция сохранять имя, передаваемое по наследству сыновьям Ланкастеров. Я уговорила его пойти на компромисс, сократив имя сына до Огаста.

Моя мама называет его своим собственным маленьким Оги. Я лишь закатываю глаза и потакаю ей. Она очень ревностно относится к Оги, и я тоже.

Я люблю этого малыша всем сердцем.

– А где твой папочка? – спрашиваю у него, проходя в квартиру.