Все, что ты только сможешь узнать

И все же, когда пару лет спустя подоспел перевод в Сиэтл, они были готовы снова жить в большом городе, жаждали новых знакомств. Однажды воскресным днем, подчинившись внезапному порыву, они заглянули в маленькую церковь с белым шпилем, угнездившуюся на горе над тем районом, где они арендовали квартирку. Она была ничуть не похожа на те большие, продуваемые сквозняками старые церкви, которые они посещали детьми в Кливленде; все прихожане здесь были в джинсах. Мягкий польский акцент священника напомнил ей любимого деда, но внимание привлекла совсем другая фигура: низкорослая, крепенькая монахиня с прямой каштановой челкой, выбившейся из-под недлинного покрывала, совсем не похожая на строгих, вооруженных линейками сестер их юности. Они сказали сестре Мэри Френсис, что мало интересуются организованной религией вообще, не только той, в которой оба были воспитаны, но она каким-то образом уговорила их вернуться. Вскоре моя мать уже возглавляла группу по изучению Библии, а отец выполнял поручения престарелой матери сестры Мэри Френсис. Они вернулись в лоно, приведя в свою защиту лишь символический аргумент.

Однако на сей раз для них все было иначе: они во все это верили. Они просили Бога войти в их жизнь. Они видели Его руку в трудах: во встреченных друзьях, в найденных рабочих местах, в повседневной жизни – там, где никогда прежде Его не искали.

Именно благодаря новой церковной общине они познакомились с Лиз, женщиной истово верующей, еще одной улыбкой в море дружелюбных лиц; но даже не думали, что какое-то из этих лиц изменит их жизнь. Годы спустя, летом 1981 года, после переезда – еще одного, последнего – в южный Орегон; после почти десяти лет брака, половина которого прошла в надеждах на детей, так и не появившихся; после того как они наконец начали задумываться об усыновлении как о последнем прибежище, Лиз стала той, кто позвонила им с новостью о преждевременно родившемся в детской больнице Сиэтла младенце, девочке, которая выжила вопреки всему. Крошке, которой нужна была семья.

Они всегда планировали иметь детей, хоть и не спешили ими обзаводиться. Дети в их больших католических семьях всегда появлялись сами собой, иногда парами, часто нежданными. Но она забеременела лишь однажды и носила считаные недели, а потом выяснилось, что у плода нет сердцебиения.

Им говорили, что супругам, столкнувшимся с бесплодием, следует оплакивать потерю детей, переживать взлеты надежды и падения разочарований цикл за циклом, прежде чем перейти к решению об усыновлении. Однако им казалось, что тратить годы или даже месяцы на траур неправильно. Аборт был ужасным переживанием, но они уже смирились с тем фактом, что биологических детей в их будущем может и не быть. Если Бог, сказала она, запланировал для них усыновление, то она не прочь отказаться от опыта беременности и родов. Пошутила, когда уже была готова шутить об этом, что если кто-то другой проделает за нее такую работу, то она не возражает. Они оба просто хотят малыша. Если им повезет и они смогут усыновить ребенка, то не станут зацикливаться на том, в чем им отказано.

Когда Лиз позвонила и рассказала им о малышке в Сиэтле, им показалось, что Бог наконец улыбнулся им. И даже когда их подруга добавила, чуть ли не мимоходом, что малышка – кореянка, это не смогло умерить их энтузиазм. Возможно, им стоило предупредить родственников, особенно родителей. Но они надеялись и молились о ребенке, и чем же был звонок Лиз, если не решением Господа ответить на их молитвы? Какое, в конце концов, имел значение цвет кожи этого младенца, когда у них было столько любви, чтобы ее дарить? Было бы недостойно и неблагодарно фокусироваться на таких мелочах, как раса, перед лицом подобного дара. «Для нас не имело бы значения, будь ты черной, белой или фиолетовой в крапинку», – говорили они своей дочери снова и снова, когда она достаточно подросла, чтобы понять историю о том, как к ним попала.

Каким бы странным ни казалось мне это заявление – каждый раз, – я всегда верила им.

Мать Лиз работала в клинике, и к одному из врачей обратилась коллега-педиатр, которая спросила, не знает ли он, случайно, кого-нибудь, кто может быть заинтересован в удочерении ребенка, новорожденной девочки. Лиз узнала об этом от матери, потом поехала домой и помолилась, прежде чем позвонить друзьям в Орегон. Она знала, что они хотят усыновить ребенка и только что завершили заочное обучение с помощью католической благотворительной программы усыновления. Врач сказал матери Лиз, что, если супруги наймут поверенного, вместо того чтобы действовать через агентство, процесс может пойти быстрее.