Все, что вы хотели знать о смерти

За вечер унижений ей дали конверт, в котором лежала пятитысячная банкнота, что порадовало, потому что в съемной квартирке Лизу ждал пустой холодильник, а собственных средств хватило бы только на круассанчик и маленькую бутылочку йогурта. Он вышла на улицу, а там некстати начинал накрапывать противный дождик. Рядом остановился шикарный лимузин, из которого вышел похожий на принца молодой блондин и открыл перед ней дверь.

– Забирайтесь, – нежно и ласково приказал принц.

– Я даже не знаю, – изобразила колебание Лиза и покрутила головой будто бы в поисках собственной кареты.

А мимо, как назло, проезжали какие-то ободранные тыквы. И не то чтобы проезжали, но притормаживали, и сидевшие в тыквах усатые крысы внимательно разглядывали ее ботфорты.

– Вах, какой девушка! – сказала одна крыса и засмеялась, узнав в ней Хрюшу из телевизионной рекламы. – Хрю-хрю!

Лиза залезла на заднее сиденье, где уже сидел тот самый мужчина, которого она едва не огрела подносом. А белокурый принц оказался телохранителем с переднего сиденья.

– Предупреждаю, – сказала Лиза, – я живу далеко.

Она произнесла это строго и громко, чтобы все слышали и знали, что она не какая-нибудь, которую можно вот так запросто подцепить на улице.

– Кушать хочешь? – поинтересовался Звягинцев.

– Смотря что, – ответила голодная, но мудрая Ласкина.

И они поехали в ночной клуб, но не в такой, где грохочет непонятная музыка и в туалетах стоят автоматы по продаже презервативов, а в настоящий клуб для очень и очень богатых людей, где отнюдь не теснятся столики на двоих и на каждый такой столик помещается много чего вкусного, а со сцены стекает манящая джазовая мелодия и хрипит молодая негритянка, с нежностью облизывая микрофон…

Николай Петрович ушел перед рассветом, сказав, что номер оплачен до полудня, но если она захочет продлить, то деньги на столе. Едва за ним закрылась дверь, Лиза рванула к столу, на котором лежали две фиолетовые купюры по пятьсот евро. А ведь никакой речи о деньгах не было ни вечером, ни ночью! А теперь этот знак внимания показался ей таким милым, что Лиза заплакала. Заплакала от жалости к себе, от пустоты своей жизни, от понимания того, что она могла бы уже давным-давно блаженствовать в собственной квартире… А еще на столе лежала визитка, на которой чернилами был написан номер телефона…

Через несколько встреч Ласкина призналась, что ненавидит отели и вообще это лишняя трата денег.

– А я ненавижу съемные квартирки, – ответил Николай Петрович.

Услышав это, Лиза понимающе вздохнула.

После этого они не встречались больше недели, потом он заехал за ней. Лиза надела новое платье и новые туфельки. Если честно, на ней все было новое: и прическа, и духи, и помада, и белье. Николай Петрович как умный человек должен был понять намек. Лимузин вез их в клуб, а он о чем-то думал, видимо, размышлял о своих бизнес-планах, дебете-кредите, доходах и расходах. Ласкина не мешала его мыслительному процессу.

– Такого цирка, как сегодняшний тендер, я еще не видел, – наконец произнес Звягинцев и обернулся на Ласкину, словно только сейчас вспомнил о ее существовании. – Да, кстати: вчера случайно в одной компании встретил продюсера Никифорова. То есть это он давно искал этой встречи. Он попросил денег на постановку какого-то фильма, а я спросил, найдется ли в этом фильме роль для девушки с театральным образованием. – Николай Петрович сделал паузу и посмотрел на свою спутницу. – Ты еще не расхотела сниматься?

– Нет, – прошептала Лиза, – только я по диплому не театральная актриса, а совсем наоборот. Я – актриса кино и телевидения.

– Да какая разница, – отмахнулся Звягинцев, – кого это волнует. Будь ты хоть ветеринар. Короче, завтра подскочи к нему в офис, он даст тебе текст, а послезавтра – первый съемочный день.

Лиза полезла благодарить его, но он остановил ее и сказал:

– Хотел на тебя записать квартирку в новом жилом комплексе, но потом подумал: зачем тебе город? Город – это загазованный муравейник. За городом жить куда приятнее. Я сам там живу и наслаждаюсь. Всего двадцать пять километров от кольцевой, а ощущение такое, что на другой планете. Короче, неподалеку от своей резиденции подобрал тебе домик: очень удобно – направляясь домой, к тебе могу заскочить. Да и вообще.

– А как же я без машины? – удивилась Ласкина. – Ведь начнутся съемки: я же разорюсь на такси.

– Будет тебе и машина, – успокоил ее Николай Петрович, – ты сначала водить научись и на права сдай. А на первое время можно и на электричке. От твоего дома до станции пятнадцать минут пехом. А потом полчаса до метро.

Домик Лизе сразу не понравился, то есть он оказался вполне симпатичный, плохо было то, что он находился за городом. Во дворе росли кривые ивы и корявые березы, но потом Николай Петрович прислал специалистов, которые вырубили все деревья, проложили дорожки, посадили сосны и повесили на одну из них скворечник. Постепенно Лиза привыкла – и к дому, и к соснам во дворе, и к поселившимся в скворечнике наглым белкам. Привыкла и к тому, что Николай Петрович, направляясь домой, заворачивает к ней, хотя может и мимо проехать.