Все, что вы скажете

Выглядываю в иллюминатор нашей кухни. Снаружи туман. Джонти и Лора впустили в дом зимний холод. Провожу по окну пальцем и чувствую, будто в моих песочных часах время идет в два раза быстрее, нежели у остальных. Или у меня в два раза меньше песка. Надеюсь, что в конце концов буду помнить все эти приятные моменты из моей жизни. Или же я изменюсь навсегда и буду неспособна наслаждаться жизнью, мечтать. Еще я думаю о Сэдике. Он готов дать показания, которые могут изменить всю мою жизнь. Думаю об Имране, лежащем в больнице. Когда я дотронулась до окна, повисло неловкое молчание, которое нарушил Рубен, – что было необычно. Он смотрит на Джонти с тем же недоверием, с которым смотрит на меня снова и снова.

– Разве они не показались тебе разными, когда ты завязывал шнурки?

Джонти пожал плечами и засмеялся:

– Меня отвлекли мои прекрасные, блестящие бутылочки для духов, – сказал он, и Рубен тоже развеселился.

Лора делает большие глаза и говорит:

– Очень сложная работа – раскрашивать бутылочки блестками.

– Я думал, это только для Рождества.

– Духи же не только для Рождества, – сказал серьезно Джонти.

Лора кажется отстраненной, и я легонько трогаю ее за локоть. Мы с трудом можем выкроить время наедине, когда собираемся с мужьями. Но я бы хотела прогуляться с ней или просто провести полчаса в отдельной комнате. Нам всегда есть что сказать друг другу.

– У тебя все в порядке? – тихо спрашиваю я Лору.

– Даже шнурки разные, – говорит Рубен, который никак не может закрыть эту тему.

– Я не завязываю шнурки, – отвечает Джонти.

Рубен улыбается ему снисходительно, как ребенку, а затем они отходят к холодильнику за пивом.

Лора опускается на один из стульев у кухонной стойки. Я сажусь на другой и смотрю на нее. Подруга тянется за старомодной солонкой, которую я купила в прошлом месяце, и высыпает немного соли в руку. В эти дни я постоянно ищу какие-то знамения, и сейчас не могу удержаться и не смотреть, как белые кристаллы сыплются в ее ладонь.

– Ты больше не ходишь на работу, – говорит она, и это звучит странно официально.

– Нет, – я моргаю. – Мне не разрешается…

– Может быть, когда судебный процесс завершится?

Я киваю, хотя и думаю о том, что это случится еще не скоро.

Она высыпает соль на столешницу. Я морщусь, хотя и не возражаю, – а вот Рубен точно будет недоволен.

– Твое дело заставило меня задуматься. Нам же уже по тридцать…

Стараюсь не сердиться на то, что мое преступление, оказывается, заставило ее задуматься. Потеря работы. Неизбежный суд. Это меняет все и для всех, не только для меня.

Вне зависимости от того, что самые большие изменения случились у меня, произошедшее также важно для Лоры, Рубена, Уилфа. Человеческий разум всегда сосредоточен на себе. По крайней мере, мой. Не могу представить, как бы я себя чувствовала и вела, какой бы кризис переживала, если бы это Лору судили за намеренное причинение тяжкого вреда здоровью.

Смотрю на нее, раскладывающую по двум кучкам соль, одетую в дорогие на вид вещи.

– У меня сегодня было собеседование, по программе работы для выпускников, – добавляет Лора.

– Почему? Ты же не выпускница.

– Нет, но я…

– Что?

– Не знаю, Джо. Разве не пора прекратить валять дурака? Я хочу сделать карьеру, правда. Прежде, чем я захочу ребенка. Это…

– Что? – мой вопрос звучит резко.

Кажется, любой человек из моего окружения готовится к чему-то, двигается дальше, пока моя жизнь стоит на паузе.

– Дети, – говорю, – я тоже их хочу.

– Правда?

– Конечно хочу. – Мой голос звучит и подавленно, и вызывающе одновременно. – Но для меня сейчас дети – недопустимая роскошь.

– Ну, нет, я же не говорю, что вот прямо сейчас.

Мы проваливаемся в молчание, и потом она добавляет:

– Маркетинг.

– Что?

– Отдел маркетинга в банке.

– Маркетинг чего?

– Банка.

– Звучит бессмысленно.

– Для меня будет полезно оказаться в реальном мире.

– Крысиные бега, – злобно говорю я, хотя на самом деле так не думаю.

Я всего лишь завидую. И ей самой, и возможности выбора. Тому, что можно вступить в программу для выпускников и не иметь проблем глобального масштаба, простирающихся настолько далеко, что оставшаяся жизнь вращается вокруг них. Не ждать судебного процесса и потом его результата. Возможности выбирать: родить ребенка в этом году, в следующем или еще через год.

– Так будет лучше для нас обоих. Джонти тоже собирается пойти работать. Может быть, мы продадим баржу.

– Джонти не может даже надеть одинаковую обувь, – я пытаюсь пошутить про их хаотичную жизнь на барже, дрейфующей по Темзе. Но прозвучало очень надрывно, осуждающе, как будто я цепляюсь за ту, прошлую Лору, которую она хочет забыть.

– На самом деле, учиться никогда не поздно. – Она смотрит на меня с теплом в глазах, а может быть, даже и с жалостью.

– Ты же продолжаешь писать картины? – Я думаю о ее прекрасных, похожих на фотографии, работах, в который всегда есть феминистский или политический подтекст. Один из недавних проектов – нарисованные таблоиды, на всех страницах которых были изображения мужчин в женских костюмах, а на третьей странице – в мужских.

– Нет.