Всё это про любовь(СИ)

Дед цыкнул зубом, сплюнул: - Чтоб ты понимала, я писаный красавец был. Высок, строен, сажень в плечах. Голова в рыжих кучеряшках, как у молодого барашка. На Меланью - ноль внимания. Она для меня не существовала. Полный карамболь. По мне красавицы сохли, чего я буду на плюгавых время тратить? Так Меланья чего удумала, поехала в район, за четверть самогону привезла троих хулиганов - меньше со мной не справились бы. Эти паскудники меня исколошматили вусмерть. Места живого не оставили. Как домой приполз, не помню. А Меланья потом меня молоком отпаивала - она дояркой работала. В молоко, видать, траву приворотную добавляла. Очнулся только у алтаря - в этом вашем... как пёс он называется... в закосе. Она уже мне кольцо на палец надела и целоваться требует. Дела! От нашего брата ничего не зависит! Я те говорю. Слишком мы доверчивые. А ты говоришь, по согласию!

- Вы её не любили?

- Кого?

- Меланью.

- Что ты! Любил конечно... потом полюбил... наверное. Она такие штуки откаблучивала - дай дорогу. Особенно любила на сеновале, где-нибудь в кучугурах, на покосе.

Загорелись светляки. Потянуло запахом кофе... я завертела головой. Дед Демьян сказал, что мой хозяин варит "кохвий". Каждый вечер это делает. Читает газеты и пьёт кофе. Я подумала, что тоже не отказалась бы от чашечки. С молоком.

Дед поплёлся домой, я следом.

Следующим утром я встала пораньше. Нужно было встретиться с капитаном, но мне не хотелось разговаривать в кабинете. Я собиралась застать его по дороге на службу. Пока он ещё не заступил на "боевой пост".

Рудня прошел мимо меня и не заметил. Или сделал вид, что не заметил. В белом прозрачном пакетике он нёс обед: пирожки, крутые яйца, сало, завёрнутое в салфетку. Рядом лежал маленький плюшевый мишка. "Сын положил", - догадалась я.

- Олег Сергеевич!

Капитан остановился, поднял на меня глаза. Смотрел, как... сложно подобрать слово. Во взгляде не было пренебрежения или злости. Скорее чувство профессора к любимому, но глуповатому студенту: "Как же тебе объяснить, голубчик?"

- Я вас слушаю.

Рудня правильно понял моё раннее появление. Он поискал глазами, куда сесть, жестом показал на качели. Должно быть это выглядело комично: капитан милиции и журналистка сидят на детских качелях.

- Вы понимаете, что совершаете должностное преступление?

- Это у гражданских. У нас это называется нарушение уставных правил.

- Вас уволят! Или того хуже - отдадут под суд! Вы должны немедленно задержать Плотникова!

- Не пойму, вы меня пугаете? Или сочувствуете?

Я немножко растерялась. Сейчас Рудня скажет, что мне легко рассуждать. Вспомнит поговорку, что чужую беду можно развести руками, потом спросит, как я бы поступила на его месте. И я не смогу ответить. Потому, что ребёнок - он свой, родная кровь, а гражданка Насонова - чужая. Незнакомая взрослая женщина. Это меня возмутило: "У Насоновой тоже есть отец и мать, она тоже чей-то ребёнок! А ты, капитан, представитель власти. Представитель Закона. - Ветер толкал в спину, покачивал сиденье. - А если так, если ты следователь - выполняй свою работу. Не можешь выполнить - увольняйся, к чёртовой матери".

- Неужели вы думаете, что было какое-то изнасилование? - спросил Рудня. - Допускаете, что Плотников мог такое сделать?

Выражение капитановых глаз изменилось, в них появилось что-то неприятное. Неприятно-непроницаемое: чистую глубокую воду заволокло ряской.

- Погодите, - я открыла блокнот на закладке. - Давайте разберёмся. Заявление потерпевшей Насоновой есть?

- Есть.

- Экспертиза есть?

- Есть.

- Показания очевидцев?

- Присутствуют.

- Тогда что? Почему преступник гуляет на свободе?

- Потому, что он должен сделать операцию моему сыну.

- Другой доктор сделает.

- Другой не может. Плотников такой один. - Капитан поднялся, качели жалобно скрипнули. - В Москве слишком дорого, да и не примут нас. Я делал запрос. В Германии ещё дороже... нет у меня таких денег. Вот такие пироги. У вас ко мне всё?

- Последний вопрос: кто делал экспертизу?

- Хлебников Илья... отчества не помню. Гинеколог из роддома.

- А почему...

Рудня перебил: - В милиции такого специалиста нет. Поэтому экспертизу делал Хлебников. Это всё?

Он приложил ладонь к виску и кивнул, прощаясь. Сделал несколько шагов, вдруг повернулся.

- Хочу вам сказать одну вещь, - я поняла, что меня опять станут учить. В этом городе меня учат все.- Весной, когда орут коты... вы знаете...

- Знаю.

- Так вот, когда орут коты, это очень противно. Они дерутся, шумят. - Капитан сделал паузу. - Чтоб это безобразие прекратить, нужно задушить кошку. Другой способ не поможет.