Всё это про любовь(СИ)

- Вовка, это ты? - женский голос кричал из-за двери. - Входи, не заперто! Я волосы сушу.

"Волосы это похвально, - согласилась я. - Только я не Вовка". Ещё раз надавила на пипочку. Дама за дверью чертыхнулась, прошаркали тапки. Дверь распахнулась мгновенно и во всю ширину.

- Вов... - девушка осеклась, увидев на пороге меня. Опешила, но только на мгновение. Посмотрела с удивлённым нахальством: - Тебе чего?

- Здравствуйте! - вежливо ответила я.

"Показать удостоверение?" Почему-то на хамоватых людей очень благоприятно действуют мои бордовые корочки. Причём, я заметила, не столько содержанием - должность журналиста, в сущности, рядовая, - сколько самим фактом существования. Удостоверение. Символ власти. Хамоватые люди обожают власть.

Пока девушка читала мою фамилию, я откровенно её разглядывала: круглое милое личико, полные губы, маленький нос. Пушок над верхней губой: "Темпераментная". Полные белые ноги с красивыми ровными коленками. Выдающаяся грудь. "Интересно, что бы сказал Сахарный Дед?" Шелковый халат с георгинами накинут на голове тело. Провинциальная непосредственная красота - всё на показ, всё в десять раз ярче, чем нужно.

- Могу я поговорить со Светланой?

- Ланка уехала, - девушка огорчилась. - К тётке в деревню. Да три дня.

Оказывается, это ещё не край света. Есть деревня, где живет водяной, рядом леший и тётка Насониха.

- Ай, как плохо, - я растерялась. - А впрочем... может быть вы мне поможете?

- Конечно помогу, - ответила она уверенно. - Меня зовут Карина.

- А фамилия?

- Ломова.

- Очень приятно! - я протянула руку, она с чувством её сдавила.

На кухне было уютно. Занавески с рюшечками, карамельки в хрустальной вазочке. На плите шумел чайник. В глиняной вазе на подоконнике - ветка сирени. Девчачий рай.

- Вовка принёс? - я кивнула на цветы.

Щёки Карины порозовели: - Ага. Заходит иногда. Женихается.

По лицу девушки пробежала ревностная тень: Чего это я удумала? Уж не собираюсь ли положить глаз на её счастье? Я растерялась: оказывается даже Вовка из тридевятого царства представляет для кого-то ценность. Будто этого добра не хватает. Нет, - морщинка разгладилась, - не собирается. Угрозы нет.

- Вы вдвоём здесь живёте?

Она кивнула и спросила: - А вы зачем пришли?

Какая милая непосредственность! Не та ли это простота, что хуже воровства? Я ответила, что хочу разобраться в происшествии. Понять.

- Расскажите про Светлану. Где она работает?

- В Центральном Доме Мод.

- Швея?

- Чо это швея? - Карина обиделась. - Это я швея. При том, не швея, а портниха. У меня второй разряд. Я могу вам такую брючную пару могу сострокать... в Москве так не сделают!

- А Света?

- Лана - ведущая шоу. Иногда сама участвует в показах. Если модель нравится.

"Понятно. Девушка тянется к прекрасному. Ценит красивое. И дорогое". Я поймала себя на мысли, что предвзято отношусь к Насоновой. С чего бы это? Быть может из-за "Ланы" - мне не нравилось это сокращение.

- Расскажите, как это произошло? Я говорю об... - она кивнула, что поняла.

- Да как это бывает? Кобель он и есть кобель. Глаза водярой залил и...

- А если с самого начала?

- Они на речку поехали. Клёновы Ирка с Сергеем, Маринка Игнатьева со своим новым. Представляете дурищу: два раза за мужем была и опять себе клоуна нашла!

- В каком смысле?

- В прямом, он в цирке выступает. Я ей говорю, а уедет цирк, что делать будешь? А она отвечает: "Мне наплевать. У нас любовь". Вот дура!

Я мимически выразила своё глубокое сопереживание.

- Я тоже должна была ехать. - Карина развернула карамельку, сунула за щёку. Подняла на меня глаза. Я удивилась, какие они красивые. Большие, ясные, наивные. - Только не смогла. Директриса дежурить оставила. А Ланка поехала. Ну и этот... козёл с ними. Кабачок переросший.

- "Речка" это далеко?

- Какое там! Два поворота плюс километр, - она махнула рукой.

Фыркнул чайник, Карина выключила плиту. Я заметила, что она помрачнела. Теребила в руках фантик, руки подрагивали.

- Что было дальше?

- Что было, что было! - она швырнула бумажку в мусорное ведро. - Напился этот козёл, как скотина и... снасильничал. Вы бы видели, какие у неё синяки остались. Всё тело чёрное. На руках, на бёдрах пятна. На горле пятерня отпечаталась. На затылке шишка с кулак. - Она замолчала. - И ведь не посадили мерзавца! Сунул в милиции взятку! Такие всегда откупаются.

Я вздрогнула, будто облили холодной водой. Представила, как мужик наваливается, давит всем телом, бьёт головой о камни, душит. Дыхание перехватило, пробежали мурашки, кожа на затылке заледенела.

*

"Что за скотство! Двадцать первый век! Все более или менее устроены, никто не голодает! Почему обязательно нужно быть животным? Почему? - Я шла по улице, почти бежала. Эмоции наполняли меня до краёв, до горлышка. Хотелось схватить этого Плотникова за грудки и встряхнуть, так чтоб дух вон! А потом сделать с ним то же самое, что он сотворил. - Ведь взрослый же человек! Врач! Как такому можно доверить жизнь? Его нужно гнать из больницы немедленно! Гнать поганой метлой!"