Все грани любви

─ В Москву я попала только через два года. Я хорошо знала язык и упросила дядю, чтобы он пристроил меня переводчицей в крупную фирму. К тому времени я уже была в разводе. Он сделал мне новые документы, и я вылетела с делегацией в СССР. Твои родители меня очень хорошо встретили, а уже на следующий день мы покрестили тебя. Тогда я узнала, что у тебя проблемы со здоровьем. Нужно было срочно ехать к морю. У меня были небольшие сбережения. Я умоляла Александра, чтобы он взял деньги, ради нашей общей дочери. Он согласился, хотя был очень недоволен этим. А я так хотела, чтобы у тебя, Люба, было всё самое лучшее.

─ Я помню говорящих медведей и златовласых кукол. Таких ни у кого не было. Яркие ранцы, платья, как со страниц модных журналов. Папа говорил, что это всё от тебя.

─ Мы очень редко встречались, но я всегда была в курсе твоих дел. Я поняла, что должна сколотить состояние и, хотя бы материально, искупить свою вину перед тобой. Я узнала о смерти твоих родителей спустя год, когда начала бить тревогу из-за того, что не получаю вестей от них. Я приехала к твоей бабушке и умоляла, чтобы она отпустила тебя со мной, но она была непреклонна. Она явно недолюбливала меня, хотя и не знала всей истории. Она не взяла денег и выгнала меня прочь. Я не получала вестей о тебе целых два года. Тогда я решила купить недвижимость в Сочи, чтобы быть ближе. Уже в России узнала и о смерти твоей бабушке, и о твоём положении.

Мадлен подняла на меня огромные глаза, полные боли.

─ Не знаю, сколько мне осталось… Я хочу попросить у тебя прощение. Я знаю, ты имеешь полное право ненавидеть меня. Но я должна была облегчить свою душу.

Я смотрела на бледную, исхудавшую несчастную женщину, так непохожую на ту Мадлен, которую я знала, и чувствовала, как по моим щекам текут горючие слёзы. Они обжигали кожу, склеивали ресницы и не приносили облегчения. Так плакала моя душа. Эта напуганная женщина была моей матерью. И я её очень любила. Я упала на кровать и обняла её.

─ Что ты говоришь? Разве я могу тебя ненавидеть? Я всегда чувствовала незримую связь между нами. Я так люблю тебя, Мадлен… Мама…

Рука, которой она гладила меня по голове, вдруг ослабла и упала на кровать. Я вскочила на ноги. Мадлен лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. На мониторе зигзагообразные линии превратились в сплошную ровную черту. Нет! Я не могла найти мать и тут же её потерять. Я просто обезумила. Выбежав в коридор, я стала звать на помощь. Медсестра буквально вытолкнула нас с Петросом из палаты. Через несколько минут, которые показались мне вечностью, лечащий врач вышел в коридор и сел рядом.

─ Доктор! Что? Говорите!

Он устало улыбнулся.

─ Всё хорошо. Уже хорошо. Сейчас она спит. Её организм ослаблен. И стрессы ей не нужны. Постарайтесь впредь не волновать её.

Петрос обнял меня и повёл на свежий воздух.

Через три месяца мы забирали Мадлен из больницы. Это было, воистину, счастливое время. Я заново знакомилась с Мади. Она открылась для меня с совершенно другой стороны. И я постоянно благодарила судьбу за то, что она послала мне маму, родного любящего человека. Я всё еще не могла смириться со смертью своих родителей, но теперь была уже не одна. Осуждала ли я Мадлен? Конечно, нет. Я представляла её юной двадцатилетней девушкой, которой не с кем было посоветоваться и не у кого просить помощи. Что она могла сделать? Единственным шансом спасти любимого человека, было отказаться от новорожденной дочери. Я представляла, что испытывала Мади, когда видела меня, но не могла дать волю чувствам, когда видела моего отца, но понимала, что он принадлежит другой женщине. Я ощущала её боль, постоянную, пронизывающую, всепоглощающую. Мадлен! Моя бедная Мадлен! Моя мама!

Мы усадили почётного пассажира на заднее сидение вместе с Ромкой. Я села за руль, а Петрос устроился рядом.

Мотор заревел, и машина понеслась по узким улицам.

─ Ты уже неплохо справляешься с авто, а ведь раньше даже слышать не хотела о водительских курсах.

─ Петрос настоял. Да и без машины очень тяжело.

Мади тяжело вздохнула. Когда-то у неё были и шикарные автомобили, и личные водители. А теперь… Впрочем, разве можно было о чём-то сожалеть, ведь она выжила, и это главное!

Я переживала, как отреагирует Мадлен на новую квартиру, так непохожую на её владения, не расстроит ли её отсутствие прислуги, поваров и охранников.

Припарковавшись у забора нашего таунхауза, напряглась.

Мадлен медленно открыла калитку и улыбнулась.

─ Как тут красиво. Думаю, я полюблю этот дом.

Петрос, Ромка и я выдохнули с облегчением.