Все имена птиц. Хроники неизвестных времен

Быть может, ты и дойдешь до них, однако ж на том путь твой и завершится. Ибо они затворены для людей из плоти и крови. Что же до меня, то лично я предпочитаю остаться здесь, ибо с философской точки зрения это разумно.

А Александр сказал на то:

Я царь!

И вот, пошел он против течения сего ручья (а горы удивительным образом расступились), и вот, оказался он в дивной местности и увидел, что поперек ее стоят врата, и из-за них доносится дивное благоухание, и пение птиц и вся земля у ограды усыпана лепестками дивных цветов, что каждую ночь опадают, а каждое утро расцветают вновь. И вот, Александр ударил в ворота и сказал:

Отворите!

И вот, открылись ворота, и вышел некто, величественный и страшный, весь в сиянии, и сказал:

Кто ты таков, что стучишь в ворота и беспокоишь праведников?

И сказал Александр:

Я царь! А ты кто такой?

А я – страж сего места, – ответствовал некто, – а что до царей, то у нас их тут как песка в пустыне!

Но я – великий царь, – сказал тогда Александр, – я знаменит! Я покоритель мира, властелин вселенной!

Не цари, а мудрецы и праведники властители вселенной, – ответствовал на то ему страж, – почему ты здесь, когда учитель твой и советник остался за пределами сей земли?

И сказал тогда Александр:

Мудрецы считают, что я – потомок самого Авраама, ибо греки с иудеями одного корня, а еще потому, что я – Александр, сын Филиппа, сына Мадраба, сына Гермеса, сына сына Исаава, сына Исаака, сына Авраама! Вот кто я таков!

И сказал ему Страж:

У нас тут и сыновья Исаава, и сыновья Иакова, и сам Исаак, да и Авраам тоже здесь! И что с того, коли ты его потомок, ибо потомков Авраамовых на земле не счесть. Поскольку именно так было обещано ему Господом! Так что иди отсюда, друг, и не тревожь своего пращура, мало ли вас тут!

И уже хотел захлопнуть ворота, но тут Александр вскричал:

Постой! Не поверят мне, что говорил я с самим Стражем Ворот! Дай же мне что-нибудь на память!

Ладно, – сказал Страж, – на вот тебе это, и не разворачивай, пока не прибудешь в обитаемое место!

И дал он ему нечто, и врата захлопнулись, и остался Александр один в пустыне.

И пошел он назад, и заплутал, и вот, бредет он по пустыне, и не знает дороги, и страдает от голода и жажды. И вот, думает, ладно, хоть посмотрю, что мне дал Страж Ворот, прежде чем умру, ибо, наверное, это ценность великая, услаждающая глаз. И уже собрался он развернуть подарок, как видит, вот, стоит старец в белых одеждах.

И спрашивает его старец:

Что ты делаешь в сей пустынной местности!

И говорит Александр:

Я иду от самих райских врат, вот откуда иду я!

Тоже мне, нашел чем хвастаться, – говорит старец, – ибо идешь ты не туда, а оттуда.

Приказываю тебе проводить меня в обитаемое место, – сказал тогда Александр, – ибо я – царь и слово мое должно исполняться.

Это ты у себя в царстве царь, – отвечал тогда старец, – а здесь мое царство, и приказов я не слушаю. А ты – просто человек в пустыне, мучимый голодом и жаждой, и вся твоя сила в моем милосердии.

Тогда я прошу, – склонил голову Александр.

Ну, раз просишь, тогда ладно, – сказал старец.

И взял он Александра за руку и вывел его за пределы Гиблого места и сказал:

Тут наши пути расходятся!

Погоди, – закричал тогда Александр, – скажи же имя свое, чтобы знал я, кого мне благодарить! А еще скажи, о мудрый, что за вещь такую мне дали? И могу ли я нести ее в свое царство – не будет ли мне от того пользы либо вреда?

Ни того ни другого не будет, – ответствовал путник, – ибо таких вещей и в твоем царстве полным-полно. Ибо лежит у тебя в том свертке черепная кость человека!

Очень нужна мне такая ценность! – воскликнул тогда Александр. И уж хотел было отбросить сей подарок, но старец ему и говорит:

А ты, как придешь в обитаемое место, возьми сию кость и положи на чашу весов, а на другую – все золото и серебро, бывшее при тебе.

И что? – спрашивает Александр.

А увидишь, – говорит старец. – А теперь прощай, ибо у меня свои дела, а у тебя – свои. А имя мне – святой Хизр, покровитель путников.

И пропал.

И вот вернулся Александр в свой лагерь, и рассказал Аристотелю сию историю, и показал ему кость сию, и сказал:

Что мне наплел этот святой Хизр, да будет он благословен вовеки!

Прежде чем выносить суждения, надо поставить опыт, – сказал ему Аристотель, – ибо таков научный метод, и я ему неукоснительно следую.

И вот, достали они сию кость и положили ее на чашу весов, и взял Александр горсть медных монет и кинул на другую чашу. И чаши остались недвижимы. И взял он горсть серебра и кинул ее на ту же чашу. И не сдвинулась чаша. И взял он горсть золота и кинул на ту же чашу.

И сказал:

Тащите все золото, что есть в лагере нашем!

И вот, принесли ему все золото, и все серебро, и все драгоценности и свалили на ту чашу весов, а на другой лежала черепная кость человека.

И кость перевесила.

* * *

– Ну скажи, – устало произнес Гиви, – ну зачем ты ее притащил?

– Я к ней привязался, – гордо пояснил Шендерович, – может же человек к кому-то привязаться?

– К верблюду?