Все к лучшему

Девушка запрокидывает голову и смеется. Я представляю, как она в общаге репетирует перед зеркалом этот жест, который видела в каком-нибудь фильме с Сандрой Буллок.

— Что поделать, — отвечает она, — танцевала, увлеклась. Для меня это уже третий концерт «ВЕНИСа» за год.

В свете клубных прожекторов ее кожа отливает перламутром. Она красива безыскусной красотой, как девушка с какой-нибудь фермы на Среднем Западе; глядя на нее, представляешь себе бескрайние прерии, луга и синее небо, которое отражается в ее глазах. Не так уж и плохо для секса на одну ночь. Я это знаю, поскольку бывали у меня варианты и похуже.

— Можно задать тебе один вопрос? — говорит она.

— Давай.

Мы оба стараемся перекричать Мэтта, который как раз заиграл забойный кавер на «Хочешь, верь, хочешь, не верь», тему из «Величайшего американского героя». Это я ему предложил год назад, публика каждый раз в восторге. Тут мне приходит мысль, что, когда вышла эта программа, сидящая возле меня девушка, скорее всего, еще в пеленки писала, и я чувствую себя до смешного старым.

— Что значит «Думай о BEНИСе»?

— А, — тяну я. Меня часто об этом спрашивают. — «Друзей» смотрела?

— Конечно. В школе.

Она придвигается ближе, чтобы я лучше слышал, и демонстрирует грудь в вырезе тонкого топика. Дыхание девушки щекочет мне ухо. Пары алкоголя мешаются с нашим дыханием: чиркни спичкой — воздух загорится.

— Это цитата из одной серии.

Девушка скептически оглядывает группу:

— Они что, фанаты «Друзей»?

— Это хохма такая, — поясняю я.

Во всех таких разговорах наступает момент, когда ты осознаешь: дело в шляпе. Девушка наклоняется ко мне, произносит: «Кстати, меня зовут Джесси», и я понимаю: вот оно.

— Зак, — отвечаю я, и мы как идиоты пожимаем друг другу руки.

Позже, спустя бесчисленное количество коктейлей, мы медленно танцуем прямо возле моего столика, и если вам нужно лишнее доказательство близящегося секса, то медленный танец под панк-рок — обычно добрый знак. Я пребываю в том блаженном состоянии, когда затуманенный рассудок еще не осознает, что в кишках все бурлит, как в котелке, и ты по-дурацки надеешься, что опьянение развеется, как дым на ветру, не обернется ядовитой горечью бурной ночной рвоты. Джесси прижимается щекой к моей щеке, и я млею от прикосновения ее крепкой груди к моей. И вот уже мы начинаем целоваться — долгие, влажные, откровенные поцелуи возбужденных незнакомцев. Девушка, не скрываясь, трется бедром о мою ширинку, жадно проводит языком по моим губам; кажется, будто громкая музыка оправдывает наше непристойное поведение. В глубине души — укромном уголке, куда еще не успел просочиться алкоголь, — не стихает чувство вины, но почему-то вместо Хоуп я вижу лицо Тамары. Помутившееся сознание не готово разбираться в сложностях этой пьяной измены, так что я решаю пока обо всем забыть. Последствия — понятие для трезвых. Я чувствую себя невесомым, парящим в воздухе из-за выпивки, оглушительной музыки и рук Джесси, закрываю глаза и погружаюсь в приятное забытье.

Группа заканчивает первую часть выступления под бурные аплодисменты, и я чувствую себя, будто ребенок в кинотеатре, когда после сеанса в зале зажигается свет. Без уютного прикрытия в виде громкой музыки и темноты целоваться и обниматься со случайной партнершей как-то неловко. Мы с Джесси возвращаемся за столик и быстренько пропускаем еще по паре рюмок, чтобы возбуждение не угасло за время перерыва, пока команда отдыхает.

Из туалета возвращается Джед, весь растрепанный, в губной помаде, и понимающе кивает, завидев прижимающуюся ко мне Джесси. Придвигает стул себе и своей новой знакомой, высокой брюнетке, похожей на дешевую копию Кристи Тарлингтон.

— Как дела на личном фронте? — интересуюсь я.

— Это у тебя спросить надо, — отвечает Джед, указывая глазами на Джесси, оборачивается и театрально подает ей руку. — Кстати, меня зовут Джед.

Все знакомятся, и Джед подзывает официантку. Та сообщает, что раз у нас теперь гости, придется платить за выпивку.

— Я оставил кошелек в фургоне, — заявляю я.

— Не вопрос, — великодушно соглашается Джед и достает пачку денег. — Я заплачу.

Джесси бросает на меня лукавый взгляд.

— У тебя есть фургон? — спрашивает она.