Все люди - враги

Тони слушал все это с возрастающим чувством возмущения - какая наглость! Когда Голос кончил, Тони громко сказал:

- Разумеется, нет.

И повесил трубку. После этого он ушел и вернулся только к завтраку. На пороге маленькой столовой его встретила несколько взволнованная горничная.

- Простите, сэр, миссис звонила, спрашивала, как вы себя чувствуете, просила передать вам привет и сказать, что все идет прекрасно. Она очень надеется, что вы приедете сейчас же, чтобы ничего не пропустить.

- Спасибо, - сказал Тони.

- А потом еще звонил какой-то джентльмен из конторы и сказал, что ему непременно нужно поговорить с вами. Я сказала, что вас нет дома, он спросил, не поехали ли вы в Лондон, и я ответила, что не знаю.

- Очень хорошо. Если он опять позвонит, когда меня не будет дома, скажите ему, что я здесь надолго. А теперь дайте мне завтрак.

Как ни боролся с собой Тони, он не мог преодолеть чувства, что одиночество его нарушено. Он не знал, что происходит (газеты - редкий случай, когда они были нужны, - не приходили), но понимал, что не может относиться равнодушно к конфликту, в котором одна половина Англии вооружилась против другой.

Можно ли продолжать разыгрывать Аттика [Аттик Тит Помпоний (109 - 32 г. до н. э.) - видный ученый, влиятельный гражданин Рима. Вернувшись из Афин, где он прожил долгое время, не принимая участия в политической жизни, занял видное положение благодаря своему знакомству с главарями противоположных партий], если идет настоящая борьба, а не просто мелодрама, поставленная для того, чтобы запугать людей и застаБИТЬ их примкнуть к той или другой стороне. Ему представлялись люди в хаки, стреляющие в людей, носивших такую же форму десять лет назад на Сомме. Прочувствованная болтовня о "старых товари.

щах", - конечно, чушь, но представить себе, как они стреляют друг в друга, ужасно, отвратительно. Как и всякое убийство вообще. Он с трудом окончил свой завтрак.

Встав из-за стола, он сразу позвонил Маргарит, но ее не оказалось дома. Он пошел в гостиную и взял французскую книгу очерков о Сицилии, написанную около 1840 года и иллюстрированную прекрасными английскими гравюрами того же времени. Сравнив две-три фотографии тех же изданий с гравюрами, он увидел, как художник-гравер "опоэтизировал" виды, приукрашивая одно и затушевывая другое. Вот так же большинство современных художников стараются все "депоэтизировать", восставая против буржуазной красивости и неискренности. Но неужели только безобразие правдиво? Он взял с полки том репродукций Руо [Руо Жорж (1871 - 1958) - французский живописец и график] и попытался найти хоть какое-нибудь оправдание его гротескно-претенциозным обнаженным фигурам... А беспокойство все росло. Положив книги на место, он прошелся по комнате и выглянул в окно, раздумывая, не придется ли ему все-таки в конце концов поехать в Лондон и волей-неволей стать на чьюлибо сторону? Будь они прокляты! Какое мне дело, что мы с ними одной породы? Разве я страж родичам моим до пятисотого колена?

Зазвонил телефон, и Тони подошел к аппарату, приготовившись к новой нахлобучке со стороны какого-нибудь велеречивого члена фирмы, но на этот раз он услышал голос Джулиана.

- Хелло, это вы, Тони? Вы знаете, у нас тут такое творится - вы не собираетесь приехать принять участие в потасовке?

- В какой потасовке? - сердито спросил Тони.

- Разве Маргарит вам ничего не говорила? Мы пытаемся выпустить очередной номер, как и некоторые другие газеты, хотя говорят, правительство собирается забрать нашу бумагу для какой-то своей дурацкой газеты. Во всяком случае, мы вчера ночью пустили одну из наших машин, напечатали газеты в один лист и развезли по городу на частных машинах.

- Ну, и что? А я вот ни одного номера не получил.

- Получите. Я соберу для вас целый комплект.

Но знаете, Тони, мне бы хотелось, чтобы вы приехали. Я получил разрешение, вас пропустят к нам.

- Да зачем я поеду?

- Ну, хорошо, я скажу, только не злитесь. У нас вчера вечером была драка и сегодня, верно, опять будет...

- Что?

- Да, драка. Какие-то шустрые малые - разумеется, не из наших рабочих напали на один из автомобилей, и произошла битва при Альсатии.

- И вы в ней участвовали?

- Конечно. Теперь мы организуемся на военный лад, по взводам. Выяснилось, что большинство из наших - бывшие офицеры. Такие славные ребята!

- А вас не ранили вчера?

- Нет, только немножечко глаз подбили, вот и все.

Наступила пауза. Тони услыхал слабое гудение проводов. "На военный лад", "взводы". Совершенно не зная, что происходит, он представил себе уличные бои... А ведь он давал себе клятву в случае новой войны постараться уберечь от нее Джулиана или, во всяком случае, присматривать за ним. Ведь он же просто глупый, сумасбродный мальчишка, который лезет вперед, чтобы его стукнули по голове. Мой долг по отношению к молодому поколению - быть для них посмешищем в мирное время и заменять их на войне.

- Джулиан!

- Да?

- Какого черта вы впутались в эту дурацкую историю? Почему вы не могли остаться в стороне?

- У меня не было выбора. Я пришел в редакцию, как обычно, а меня зацапали.