Все люди - враги

- А может, и другие одобрили бы, если бы узнали всю нашу историю. Впрочем, какое нам до них дело.

- Но нехорошо, что мы не купили сегодня никакого подарка для Филомены, - сказала Кэти с сожалением. - Как это я не вспомнила.

- Признаюсь тебе, что я на минутку выбежал из музыкального магазина и купил ей шарф, - сказал Тони. - Самый пестрый, какой мог найти. Вот почему я и предложил пригласить их, но ведь мы можем преподнести его завтра утром.

- Ты сам ей преподнеси. Она тебя обожает.

- Мы преподнесем его вместе и хором произнесем речь: "Покорнейше просим вас милостиво принять от нас этот нарядный шарф, Филомена". Давай разучим речь. Начинай: "Покорнейше - просим вас - милостиво - принять..." Да ты не смейся, Кэти, разве только, что ты хочешь, чтобы мы оба засмеялись на слове "милостиво". Ну, давай снова...

Когда они уже довольно долго просидели за послеобеденным кофе, Кэти спросила:

- Тони, который теперь час? - Почти половина десятого.

- Ты был такой хороший и милый, Тони, что позволил мне нести командование, как ты это называешь. Я была не так уж изобретательна по части сюрпризов, но в конце концов самый замечательный ежечасный сюрприз это быть вместе на этом чудесном острове. Если бы ты стал настаивать, я бы в первую же ночь отдалась тебе, но мне пришлось бы сделать над собой усилие, и это было бы для меня не так радостно, как мне хотелось бы и как это будет теперь.

Подарив мне эти дни и ночи, чтобы я прониклась близостью твоего тела и забыла то, что мне нужно было забыть, ты сделал для меня так много, что во мне словно все перевернулось, и я почувствовала, что я вся твоя; в том состоянии, в каком я была, самые нежные, самые пылкие ласки не могли бы заставить меня почувствовать это сильнее. Достаточно ли я сказала, чтобы выразить тебе мою благодарность?

- Больше, чем достаточно, милая Кэти, больше, чем я заслужил. Мне так легко подчиняться тебе.

- Но больше так не должно быть, - сказала Кэти, - и у меня нет никаких вздорных понятий насчет того, что называется завершением брака. Во всяком случае, сюрприз на сегодняшний вечер состоит в том, что я прошу тебя прийти ко мне в десять часов и взять на себя командование.

- Так, значит, ты?..

- Да, да, я хочу, чтобы ты любил меня так, как любил тогда - давно. Вот почему я говорю тебе - приходи ко мне в комнату, потому что ведь это произошло там, где мы с тобой любили друг друга.

- Ты вполне, вполне уверена, что хочешь этого, Кэти? Ты говоришь это не потому, что у тебя, может быть, какое-то ложное представление, будто мужчина страдает и что это твой долг.

- Нет, милый. Эти три ночи, что я провела рядом с тобой, я так хотела тебя, так. хотела, что едва удерживалась, чтобы не соблазнить тебя. Но я хотела почувствовать себя уверенной. Я хотела, чтобы у меня изгладилось всякое чувство горечи.

Она встала и прибавила:

- Приходи, когда часы начнут бить десять, как только услышишь первый удар. Я буду ждать тебя.

Куранты на башне еще вызванивали последнюю четверть, когда Тони тихонько отворил дверь к Кэти.

Вся комната была пронизана бледным голубоватым светом - так вот для чего ей нужен был непременно голубой шелковый шарф. Он сел на край кровати и нежно поцеловал Кэти; она смотрела на него с улыбкой - глаза ее были ясны и широко открыты, в них не было ни грусти, ни страха. - Хочешь, я лягу рядом с тобой, моя Кэти?

- О Herz, mein Herz. Помнишь, как я сказала тебе это тогда? Да, я хочу, чтобы ты лег рядом со мной.

Он обнял ее и стал осыпать поцелуями ее лицо, а потом тихонько положил руку ей на грудь, чтобы она почувствовала ее жар на своем теле.

- Ты, правда, хочешь, Кэти, радость моя? Может быть, еще подождать...

- Нет, нет, я хочу теперь, сейчас.

Он прижал ее к себе бережно и нежно и почувствовал, как трепетно льнет к нему ее ослабевшее тело.

Потом Тони заснул и ничего не помнил, пока не почувствовал на своем лице дыхания Кэти. Она прильнула щекой к его щеке, и он услышал, как она сказала:

- Любовь моя, радость моя, тебе пора идти к себе. Уже давно рассвело, и через несколько минут придет Мария и принесет наш завтрак.

Но как можно было сразу расстаться с Кэти, которая лежала рядом, облокотясь на подушку, и глядела ему в глаза? Тонн привлек ее к себе и прошептал:

- Кэти.

- Да?

- Тебе хорошо было этой ночью?

- Да, очень, очень. У меня даже нет слов передать это.

- Я ничем не огорчил тебя? Ты не грустишь?

- Нет, все было прекрасно, радостно и чудесно. - Я так любил тебя, так любил!

- А я тебя.

- Мне хотелось отдать тебе свою жизнь.

- Ты отдал, Тони...

- И, может быть, поэтому я сегодня люблю тебя еще больше.

- И я тебя.

- И ведь это только начало. - Да, только начало.

- Ты никогда не разлюбишь меня, Кэти?

- Нет, пока не умру.

- Не умирай, Кэти. Давай жить вечно. Хорошо?

- Да, и с каждым днем будем любить друг друга все больше.

- Да. Ты красавица, моя Кэти, в этих круглых грудях живет богиня.

- А в твоих руках и чреслах - бог.

- Мне пора идти.

- Да. Она вот-вот придет. - Поцелуй меня еще раз.