Читаем Все мои лица полностью

Подъезд, дверь хлопает за спиной с железной злобой: «Не достала, проскочили». Лифт, изнутри обшитый покоцаной фанерой. Натужно воет, мотает на невидимое колесо невидимый трос, с усилием тянет кабину вверх. Он кажется намного старше новенькой многоэтажки. Будто стоял долгие годы в поле, ветшал, снашивался, а потом вокруг него дом накрутили. Бежевые безрадостные стены коридора, одинаковые коричневые двери. Глеб отпирает одну:

– Проходи.

Студия. Опять студия. Рефлекторно шаг назад, наступаю идущему следом Байбакову на ногу.

– Что?

– Ничего. Оступилась. Извини.

***

Душ, чужие шорты и футболка, мои тряпки крутятся в стиралке. Сижу на тахте, передо мной тарелка с яичницей. Доедаю, и в мои руки опускается большая кружка чая. На покрывало падает горсть «Мишек на севере». Байбаков не торопится переходить к разговору. Он сидит на полосатом половичке, брошенном на пол. Привалился к тахте одним боком, смотрит на меня снизу-вверх. Дает собраться с мыслями. Ждет. Чувствую, пора начинать.

– Я домой шла. Шла себе и шла, никого не трогала. А он сзади подкрался потихоньку, я не услышала. Толкнул меня прямо в куст, ну и это… Давай лапать. Изнасиловать хотел, наверно, что ещё? А я его укусила и вывернулась… – бормочу, в кружку с остатками чая глядя, и понимаю, не то, не то, не это главное.

Помолчала, мысли в кучку собирая.

– Понимаешь, Глеб, если б на меня просто какой-то маньяк напал, я б тебе не позвонила. Домой бы побежала. Ну может, в полицию, пусть гада ловят. Но это был он. Он. Он идет за мной. Дышит в затылок. Хрипит: «Эвелина-а-а». Он не отстанет.

– Кто?

– Олег.

Байбаков берет из моих рук кружку:

– Он мёртв. Олег Викторович Самойлов мёртв. Он не мог на тебя напасть.

Чувствую, как по лицу, по моему фарфоровому кукольному лицу, ползёт, извиваясь червём, кривая ухмылка:

– Олег умер. Мне ли не знать. Это я убила его. Слышишь, Байбаков, я убила его, – произношу с паузами между каждым словом, как гвозди заколачиваю.

«Я» – один гвоздик вбит, «убила» – второй, «его» – третий. Гвоздики впиваются, маленькие, острые, стук-стук, прибивают ко мне ярлык «убийца».

Глеб коротко кивнул головой:

– Я знаю.

Он знал? Всё это время? Когда приходил с Машкой ко мне, когда кисточкой размахивал, смеялся вместе с нами, чай пил на моей недоделанной кухне, знал? Я бы заметила. Как на убийц смотрят? Что из глаз брызжет? Отвращение, страх, ну в моём случае, может, жалость ещё. Такая гадливенькая, как к зажатой в угол крысе, что вцепляется в горло фокстерьеру. У Глеба ничего такого не было. Только тёплый свет. Притворялся? Вряд ли. Само бы вылезло.

– А если знал, чего ж не посадил меня?

– Я собирался.

Хороший у нас диалог складывается. Знал, собирался посадить и что? Передумал? Такое бывает?

– И что помешало? – спрашиваю.

– Зайчик.

– Какой ещё зайчик? Смеёшься, что ли? Не белочка, нет?

У меня, мир, можно сказать, рушится, да чего там, обрушился уже – вяло копошусь под обломками – а он мне про зайчиков вкручивает. Даже обидно!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аэроплан для победителя
Аэроплан для победителя

1912 год. Не за горами Первая мировая война. Молодые авиаторы Владимир Слюсаренко и Лидия Зверева, первая российская женщина-авиатрисса, работают над проектом аэроплана-разведчика. Их деятельность курирует военное ведомство России. Для работы над аэропланом выбрана Рига с ее заводами, где можно размещать заказы на моторы и оборудование, и с ее аэродромом, который располагается на территории ипподрома в Солитюде. В то же время Максимилиан Ронге, один из руководителей разведки Австро-Венгрии, имеющей в России свою шпионскую сеть, командирует в Ригу трех агентов – Тюльпана, Кентавра и Альду. Их задача: в лучшем случае завербовать молодых авиаторов, в худшем – просто похитить чертежи…

Дарья Плещеева

Приключения / Детективы / Исторические приключения / Исторические детективы / Шпионские детективы