Все мои Надежды и Мечты (ЛП)

Вскоре Альфис окружила меня целой батареей приборов непонятного назначения и принялась списывать с них данные. Удивительно, но, похоже, никто из них не помнил о том, как Цветик поглотил их души, и мне пришлось с ними сражаться. Злобно хохочущий цветок, человеческие души и Бог Гиперсмерти, вероятнее всего, с тем же успехом могли быть горячечным бредом. Для них их не существовало — их помнила только я.

Я посмотрела в добрые глаза Азриэля. Он заморгал, потом покраснел и потянул уши книзу:

— А ты… ты правда в порядке, Фриск?

— Ну да. А что? — то ли ответила, то ли спросила я.

— Твои глаза, — прошептал он. — Ты вот-вот заплачешь…

Я улыбнулась и провела по лицу рукавом. Даже не думала, что оно могло быть мокрым.

— Все нормально.

Пожалуй, все было даже лучше, чем нормально…

Альфис, тяжело опустившаяся на стул и в свою очередь вытиравшая мокрый лоб, была со мной солидарна: Решимость и Надежды были не слабей, чем когда-либо до этого. Однако ящерица все же хмурилась:

— Н-некоторые данные странноваты; я н-не могу понять, отклонения это, или нет… скорее всего, это просто погрешности, н-но все же пара дополнительных осмотров в Лаборатории явно не повредит, если вы, конечно, н-не возражаете…

Ториэль возражала:

— Ни за что. Хватит с бедного ребенка на сегодня. Никаких осмотров! — сказав это, Ториэль запустила когтистую ладонь в мои волосы и погладила их. — Постельный режим и диета — вот все, что ей нужно.

В захлопнутую дверь кто-то внезапно постучал. Кто-то с густым басом, отлично слышным даже через дверь:

— Прошу прощения… если все в порядке, нельзя ли мне войти?

Ториэль фыркнула и закатила глаза. Андайн открыла дверь и знакомый монстр еле протиснул сквозь узкий дверной проем свои широченные плечи.

Это был Азгор.

Его добрые глаза засияли, стоило ему посмотреть на меня и широко улыбнуться:

— Фриск!

Опустившись на колени перед кроватью он притянул меня к своей твердой груди — шире самой кровати раза в два. Светлая борода царапала лицо, но из своих объятий монстр меня не выпускал:

— Девочка моя, наконец-то ты проснулась!

Ториэль цокнула языком и сложила руки крестом:

— Азгор, положи ее сейчас же. Ей положен постельный режим. И диета, — сказав это, Ториэль фыркнула. — Схожу-ка я, кстати, за пирогом…

Покинуть комнату, однако, ей не дал Папирус, выскочивший из-за двери, как черт из табакерки:

— НО НЕ ЗАБУДЬ ОСТАВИТЬ МЕСТО ДЛЯ СПАГЕТТИ!

Длинноногий скелет, с согнутого предплечья которого, наподобие салфетки у официанта, свисала фирменная красная бандана, положил на мой живот доверху наполненную тарелку.

— я б на твоем месте их и в рот брать не стал, — поделился со мной советом низенький скелет (брат Папируса по имени Санс), лениво топая по комнате. Руки он держал в карманах толстовки. — он приготовил их позавчера и все это время прятал в своем шкафу.

— НО ЭТО ЖЕ ЛУЧШИЕ МОИ СПАГЕТТИ! — запротестовал Папирус. — ШЕДЕВР! ВЫШЕ НЕГО Я УЖЕ, МОЖЕТ БЫТЬ, И НЕ ПРЫГНУ! ДА И К ТОМУ ЖЕ — СПАГЕТТИ УЛУЧШАЮТСЯ С ВОЗРАСТОМ!

— вино. вино, а не спагетти.

— ВИНО?! — вскричал Папирус. — ПРИ ЧЕМ ТУТ ВИНО?! ЧУШЬ КАКАЯ-ТО!!!

Я изучила содержимое тарелки. Свежими спагетти и правда не выглядели… грязный носок, примостившийся между фрикаделек, аппетитнее их не делал.

Подождите-ка? Когда Папирус их приготовил? «Позавчера»? Сколько же я пролежала в этой кровати?

— Ты так крепко спала… — протянул Азриэль. — Как бы я не звал тебя… — на его лиловые глаза навернулись слезы, и ему пришлось промокнуть их ушами. — М-мы уж начали думать, что ты никогда не проснешься…

Санс тем временем приблизился к кровати:

— так-так-так… — проговорил он, изучая меня своим любопытным желто-голубым глазом. — ты все-таки нашла его последнюю часть. много же времени это у тебя отняло…

— О КОМ ЭТО ТЫ? — влез в разговор Папирус. — КТО ЖЕ ЭТОТ ТАИНСТВЕННЫЙ «ОН», ЧАСТЬ КОТОРОГО НАШЛА ФРИСК? ОН СТРОЕН? КРАСИВ? НЕОТРАЗИМ?.. ТАК! НЕ ОБО МНЕ ЛИ ВЫ ГОВОРИТЕ?

Говорили мы, впрочем, явно не о Папирусе. Я вообще не понимала, кого Санс имеет в виду. Я постаралась напрячь память, но от этих попыток моя грудь заныла с двойной силой.

— да ты не колотись, — пожал плечами Санс. — это уже явно не твоя забота.

— На выход. Все, — лицо Ториэль посуровело: она заметила судорогу, пробежавшую по моему лицу. — Я же сказала: постельный режим и диета. А не допросы! Уходите! Уходите-уходите!

С Ториэль лучше не спорить — это знают все. Попрощавшись со мной, мои друзья вышли из спальни. Даже Азриэль, хотя Азгору в итоге и пришлось оттаскивать своего сына от меня — последний ни за что не хотел уходить.

Ториэль поцеловала мой лоб и тоже заспешила:

— Прости меня, дитя мое. Мне тоже придется отойти: пирог может пригореть. Но я скоро вернусь!

Оставленная наедине, я принялась судорожно соображать, опустив руки на одеяло и уставившись в потолок. О чем вообще Санс говорил? Какая последняя часть? Часть чего? Или «кого», как он сам сказал?

В груди снова что-то закололо. Нет уж, лучше и правда не колотиться — мне же хуже.

Тем более, все мои друзья теперь вне опасности. И среди них был Азриэль.