Все мои ничтожные печали

Мы с ним еще долго обсуждали, какой именно музыкальный отрывок выбрать для Эльфи, и все это время мне хотелось заговорить о Швейцарии, но я понимала, что нельзя поднимать эту тему, потому что, если бы Ник узнал, что Эльфи просила меня отвезти ее в Швейцарию и ничего не сказала ему самому, он мог бы подумать, что она ему не доверяла или боялась, что он ее не поймет. Мне совсем не хотелось, чтобы он так подумал. Ему и так тяжело. Он остался один. Да и какой смысл говорить о Швейцарии? Мне придется самой разбираться, кем я была в этом сне: овцой, предназначенной на убой, мясником или просто ножом.

Когда Эльфи было двенадцать, ей наконец дали роль Девы Марии в нашей церковной рождественской постановке. Эльфи была очень горда и взволнована. Она годами добивалась этой роли. Эта роль создана для меня! Я не уверена, что наша учительница в воскресной школе – тихая, молчаливая девственница двадцати с чем-то лет – была с этим согласна. Видимо, она просто устала отбиваться от Эльфи и решила дать ей эту роль, чтобы та от нее отвязалась. Только, пожалуйста, без сюрпризов, попросила учительница. Эльфи прекрасно понимала свои обязанности: она была скромной, нежной и кроткой, несмотря на то обстоятельство, что она понесла от невидимой силы и теперь ей предстояло растить и воспитывать Мессию на зарплату простого плотника. Мне тогда было шесть. Как все малыши, я должна была быть пастухом и стоять в глубине сцены с полотенцем на голове вместо накидки или ангельскими крылышками за спиной. Я заявила маме, что не хочу быть пастухом. Я буду младшей сестрой Марии, тетей младенца Иисуса. Мама сказала, что в библейской истории у младенца Иисуса не было тети, и велела мне не дурить. Я сказала: Но ведь я же ее сестра. Да, ответила мама. Но не на сцене, а в реальной жизни. Я ненадолго задумалась. Значит, когда родился Иисус, к нему пришли волхвы и верблюды, сказала я наконец, а никто из родных не пришел? Это как-то неправильно. Может быть, сказала мама, но в Библии написано… Я ее перебила: Только на этот раз. Я нужна Эльфи. У нее родится малыш. Я ее сестра, мне надо быть рядом.

Мама не стала со мной спорить. Я соорудила себе костюм сестры/тети из простыни в цветочек и пришла на репетицию спектакля. Эльфи было за меня неловко, но она уже давно привыкла, что я вечно ее позорю, так что она только тихо вздохнула и покорилась судьбе. Учительница, которая ставила рождественский спектакль, неоднократно звонила и жаловалась моей маме. Говорила, что меня невозможно оторвать от Эльфи, что я вклиниваюсь между ней и Иосифом и стою, как скала. Мальчик, игравший Иосифа, стал возмущаться. У Иисуса не было настырной тети, говорил он. В Библии такого нет. Мама отвечала учительнице, что она даже не знает, что тут можно сделать. Я все же сыграла сестру моей старшей сестры, и все старательно делали вид, что меня нет на сцене, но я-то знала, что я там была, и самое главное – это знала Эльфи, которая изображала фантастически целомудренную Марию, просто сидела безмятежно и свято, в то время как я суетилась вокруг, проверяя, дышит ли новорожденный, хорошо ли закреплена колыбелька, не колется ли солома, не слишком ли громко ругается Иосиф, – в общем, делала все, что должна делать хорошая тетя, когда у ее старшей сестры рождается малыш.

Мы принесли домой елку. Мы с Норой съездили на елочный базар у библиотеки на Блур-стрит и выбрали самую большую, самую красивую елку. Ее ветки были прижаты к стволу и закреплены пластиковыми стяжками, чтобы удобнее было нести, но продавец нам сказал, что, когда стяжки снимут, она распушится сама. Он помог нам привязать елку к багажнику на крыше машины. Сказал, что это не елка, а Эверест среди елок. Мы кое-как затащили ее в дом через заднюю дверь. Она заняла всю гостиную. Когда мы сняли стяжки, она стала просто огромной. Повсюду сыпались иголки. Елка была явно великовата для дома, но нам она очень понравилась. Мама сидела в любимом кресле, вязала мне черный свитер с воротом-лодочкой, а мы с Норой пытались закрепить елку, чтобы она встала прямо. Нора включила музыку на ноутбуке. Новый альбом Канье Уэста. Мама спросила, что это такое. «Моя прекрасная темная извращенная фантазия», сказала Нора. Иногда она подпевала Канье. Мама сказала: Голубушка, ты не чудовище. Да, бабуль, сказала Нора. Спасибо. Мама вязала мне свитер и кивала в такт композициям Канье.

Елка никак не хотела стоять на подставке. Нора надела кожаные перчатки, встала на подлокотник дивана и держала елку за верхушку. На шее у нее висели рождественские электрические гирлянды. Я лежала на полу и пыталась вкрутить металлические болты в нижнюю часть ствола. Мама давала нам указания: Чуть левее. Теперь правее. Опять чуть левее. Нет, лучше правее. Канье Уэст читал рэп о своих извращенных прекрасных фантазиях. Елка заваливалась набок. Потом вроде бы встала прямо.