Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

Увидев меня, Энджел начал кричать что-то на испанском. Я отыскала работника, говорившего по-испански, и попросила принести Энджелу мои извинения и сказать, что я все поняла и что он может спускаться.

Энджел спускаться отказался, и я разозлилась.

– Подождите-ка, – сказала я и ушла к телефону, чтобы позвонить старому знакомому Дабу из «Хот Спрингс Фунерал Хоум».

– Вы можете меня выручить и приехать к дому инвалидов?

– Ну конечно, – ответил он приветливо, а затем сменил тон и заговорил со мной по-деловому: – Кто-то из ваших…

– Нет-нет, никто не умер. Но мне нужно, чтобы вы приехали на катафалке, договорились?

Я вернулась к Энджелу и к переводчику.

– Ну ладно, Энджел, давай, прыгай, – сказала я.

Переводчик посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Да, пожалуйста, так ему и передайте. Энджел, ты ведешь себя очень некрасиво, но так и быть – прыгай. От одного раза ничего не будет.

Энджел очень удивился и смущенно посмотрел на переводчика, а тот кивнул и пожал плечами, как бы говоря: «Да, эта чокнутая именно так и сказала». Мы еще поразговаривали какое-то время, и тут на парковку заехал пустой катафалк, за рулем которого сидел Даб.

– Ну давай, прыгай, даже катафалк за тобой приехал. Не знаю, сколько водитель будет тебя ждать.

Теперь от моих слов челюсть отвисла не только у Энджела, но и у переводчика.

– Конечно, возможно, что ты сломаешь шею и проведешь остаток своих дней в кровати. Ведь тебя парализует, и ты не сможешь двигаться. Кто знает?

Даб вышел из катафалка, чтобы понять, что происходит, и я крикнула ему:

– Секундочку, тут человек никак не может решиться.

Энджел злобно на меня посмотрел, а потом на его лице показалась ухмылка, которая постепенно превратилась в улыбку. Он залился оглушительным хохотом и одним взглядом дал мне понять, что моя взяла.

Энджел спустился по лестнице, и я, махнув Дабу в знак благодарности, обняла своего подопечного. Глядя через плечо Энджела на переводчика, я попросила:

– Пожалуйста, скажите ему, чтобы он больше никогда не пытался меня переиграть.

Энджел упорно цеплялся за жизнь, но, судя по тому, что его любовные песни превратились в шепот, силы его покидали. Энджел, мастер фокусов с исчезновением, слабел на глазах и однажды навсегда сбежал от меня во мрак. Мне позвонили, чтобы сообщить, что Энджела больше нет.

– Убегать, как только я отвернусь, это в твоем стиле, – сказала я ему, когда приехала, чтобы привести тело в порядок.

Мы похоронили его там, где он и хотел. Вскоре к нему присоединился Антонио, а затем и Карлос. Оба попросили меня похоронить их рядом с Энджелом – ведь они знали, что он может оставаться на одном месте, только если это место лучшее из возможных.

Лечащий врач назначил Билли курс процедур для профилактики пневмоцистной пневмонии, но в медицинском центре отказались проводить их на месте. Все было обставлено так, словно Билли делают одолжение, посылая к нему на дом процедурную медсестру. На самом же деле руководство центра просто не хотело видеть в своих стенах больного СПИДом.

К Билли пришла специалист по дыхательной терапии, укутанная с головы до ног в скафандр. Все как в старые времена. Она сразу ясно дала понять Полу, что руководит целой группой таких специалистов и что простые медсестры к ним приходить не будут. Как руководитель группы она обязана ходить сама по домам пациентов. По три часа она просиживала на краешке стула, стараясь ни к чему не притрагиваться. Процедуры были болезненными; Билли в легкие вводили лекарство, и он последующие два часа откашливал его, выворачиваясь наизнанку.

На протяжение всей процедуры врач молчала и даже не пыталась утешить Билли добрым словом. Билли и так приходилось непросто, а оттого, что с ним обращались как с чем-то ядовитым, становилось только хуже.

Пол, как образцовый хозяин, говорил врачу дважды в неделю:

– Не хотите ли кофе?

– Нет.

Вторая неделя процедур:

– Не хотите ли кофе?

– Нет.

Третья неделя:

– Не хотите ли кофе?

Пауза.

– Да, да, хочу. Я очень хочу кофе.

Пол разыграл эту сценку передо мной в баре. Он совершенно неподражаемо изобразил эмоции врача: она сама не ожидала, что согласится.

– Я прямо видел, как у нее в голове крутятся мысли: «Наверное, не стоит. А что, если я заражусь СПИДом? Но мне так хочется кофе».

Пол сказал, что с этого момента поменялось ее отношение к Билли. Если поначалу она говорила ему: «Вот, вставляйте в рот», то теперь поглаживала его по спине и пыталась успокоить: «Все будет хорошо». Как по мне, такое отношение к пациентам должно стать нормой, но для изголодавшихся по доброте парней это было поистине чудо.

Весной я начала подготавливать Пола к неизбежному. Я рассказывала ему, чего стоит ожидать. Теперь Билли нужен был круглосуточный уход, и друзья могли предложить парням свою помощь, которую Пол должен был принять.

– Теперь к вам домой будут приходить помощники, – сказала я, – и порой ты будешь удивляться, встречая тех или иных людей. А еще к вам будут приходить наблюдатели.

– Что за наблюдатели? – спросил Пол.