Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

– Его мать говорила: «На эти даты у меня запланировано то-то», или «На следующих выходных у меня то-то», или «А вот на тех выходных я точно буду занята».

В итоге один раз Билли все-таки погостил у родителей. Они приехали за ним в пятницу, и Пол перенес Билли к ним в машину.

Мать Билли позвонила Полу ранним утром в субботу. Полу пришлось забрать Билли в тот же день.

– Она выставила его за дверь с вещами, где он меня и дожидался.

Когда Пол спрашивал родителей Билли, не хотят ли они попытаться еще раз, его мать отвечала:

– Понимаешь ли, у меня есть дети помимо Билли, и я с ним не справляюсь.

Иногда, чтобы узнать последние новости, мать Билли звонила мне.

– Сколько еще это будет продолжаться? – спрашивала она. – У нас есть своя жизнь. Сколько еще мы должны откладывать ее на потом?

«Осталось немного», – думала я, но вслух ничего не говорила.

Билли собирал последние силы, чтобы выступать на дрэг-шоу, и всегда цеплял к своим нарядам красную ленточку. Как-то раз он решил надеть красное платье без бретелек от Виктора Косты, которое обещал отдать мне. Мы пришили к платью прозрачные бретели, но оно все равно спадало. Каждый раз ему приходилось надевать платье меньшего размера. Но, выходя на сцену, он по-прежнему был неподражаем.

Однажды после представления кто-то явно осуждающе спросил Пола:

– Почему ты разрешаешь ему участвовать в шоу?

– Потому что он этого хочет, – ответил Пол.

– Но почему ты выпускаешь его из дома, когда он в таком состоянии?

Пол всегда сдерживал злость, но в этот раз с размаху треснул кулаком по барной стойке.

– Ему осталось жить икс дней. Если он хочет участвовать в шоу – пускай. Его поклонникам и друзьям наплевать на то, как он выглядит. Разве он оскорбляет хоть кого-то своими действиями?

И вот настал день его последнего выступления. Не знаю, чувствовал ли Билли, что больше никогда не выйдет на сцену. Мы-то с Полом это прекрасно понимали. Состояние Билли ухудшалось с такой скоростью, что с выступлениями пора было заканчивать: скоро он не сможет выходить даже из дома.

Как только Билли появился на сцене, зрители подарили ему нескончаемые овации. Музыка еще не зазвучала, а люди в зале уже начали подпрыгивать на месте, пытаясь ярче других выразить свою любовь. Он стоял на сцене со спокойным лицом, вбирая в себя энергию зала. На нем было черное платье, которые выглядело очень дорого, а на его худые плечи спадали длинные пряди парика. Наконец включили запись. Как только зрители услышали первые ноты голоса Уитни Хьюстон, в зале воцарилась благоговейная тишина. «If… I… should stay…» – донеслось из колонок, и зрители сели, словно прихожане в церкви. Я задержала дыхание и сделала глубокий вдох только тогда, когда не дышать стало невозможно.

Билли ходил по сцене, иногда чуть отставая от темпа песни. Временами он спотыкался, но кто-то каждый раз помогал ему удержать равновесие, протягивая при этом двадцать долларов. Все это лишь усиливало желание зрителей выплеснуть на Билли все свое обожание. Пусть мы и находились довольно далеко от сцены, как только он терял равновесие, любой из нас был готов прыгнуть к нему из противоположного конца комнаты. Каждый мечтал спасти Билли, подхватив на лету его невесомое тело.

Когда песня доиграла до того места, где Уитни по-настоящему зажигала, зрители повскакивали со своих мест и подносили Билли купюры. Когда у Билли в ладонях не осталось свободного места, люди бросали на сцену пачки денег. Из-за кулис посмотреть на Билли вышли и другие дрэг-квин, и некоторые из них начали помогать ему поднимать деньги с пола. Все, кроме Билли, плакали…

Песня закончилась, но зрители не желали отпускать Билли со сцены. Люди выстроились в две шеренги по обе стороны сцены, чтобы Билли мог кланяться, стоя на одном месте. Мы все знали, что это его прощальное выступление, и одаривали его цветами, пока он еще мог увидеть, как много он для всех нас значит.

Наконец мы его отпустили его. Уходя за кулисы в сопровождении дрэг-квин, Билли обернулся и улыбнулся. И каждый человек в зале подумал, что эта улыбка обращена именно к нему.

Глава тридцать третья

В первый понедельник мая я, забрав Эллисон из школы, привезла ее к Билли. Он похудел до шестидесяти пяти фунтов[60], через кожу был видна каждая косточка. Он был в сознании, но большую часть времени спал. Рядом с Билли дежурила медсестра.

Я впервые нашла медсестер, согласившихся стать сиделками у больного СПИДом дома, и считала это большим достижением. Хоть медсестры и были напуганы, они ко мне прислушивались. Они задавали вопросы, и я отвечала на них абсолютно честно. «Первые пару раз вам будет страшно, но потом вы поймете, что бояться нечего». Медсестры сменяли друг друга у кровати Билли, вовремя давали ему лекарство и следили за тем, чтобы ему было комфортно. Это были замечательные женщины, которые, конечно же, сразу влюбились в Билли.