Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

Я включила радио и сделала звук громче, услышав песню «Frosty the Snowman» в исполнении The Ronettes. Мы все стали подпевать, причем Эллисон едва знала из всей композиции пару слов, а из горла Бонни вместо текста вылетало кряканье.

Мы подъехали к дому. Перед нами было симпатичное здание в ремесленном стиле, обшитое светло-бежевым виниловым сайдингом и украшенное колоннами из белого кирпича. Мое воображение нарисовало такие яркие образы больных мужчин, живущих в этом доме, что мне пришлось напомнить себе, что мы с ними еще не знакомы.

– Эллисон, – поспешно сказала я, пока мы не вышли из машины, – я хочу, чтобы сегодня ты вела себя очень-очень хорошо, договорились?

Эллисон нахмурилась.

– Я всегда себя хорошо веду, – буркнула она.

– Знаю, малышка, – сказала я, отстегивая ее ремень.

Я достала елку из кузова, протащила ее по земле до крыльца и постучала. Мне открыл высокий тощий мужчина, который, кажется, отличался худобой еще до болезни. Но теперь он явно был нездоров.

– Я подруга… – я назвала имя психолога. – Он сказал, что мы можем заехать к вам, чтобы принести вам дух Рождества.

Мужчина посмотрел на меня так же озадаченно, как и продавщица из «Холлмарк», но постепенно выражение его лица смягчилось.

– Как мило с вашей стороны, – ответил он еще более слабым голосом, чем я ожидала. – Проходите, проходите.

В доме было просторно, словно в демонстрационной квартире на курорте. На диване сидел светловолосый мужчина, накрытый одеялом.

– Пожалуйста, не вставайте, – сказала я ему, хотя и не была уверена, что у него есть силы подняться.

На шум с верхнего этажа сбежал мужчина с такими же короткими волосами, как у Бонни. В руках у него была кисть для рисования. Всем парням было немного за двадцать.

– Меня зовут Рут Кокер Беркс, – сказала я, пожав руку каждому из них. – Это моя подруга Бонни и моя дочь Эллисон. Я помогаю больным СПИДом в больницах Литл-Рока и Хот-Спрингса. И мне захотелось приехать и познакомиться с вами.

На секунду в комнате наступило молчание.

– Никто не узнает, почему я сюда приезжала, – сказала я. – Обещаю.

Мы принялись устанавливать елку, а тощий парень принес с кухни радио и включил рождественские песни.

Мужчины смотрели, как кружится Эллисон, и Бонни смеялась. Она, ничуть не стесняясь этих парней, объяснила им, что перенесла рак. Я еще никогда не слышала, чтобы она так много рассказывала посторонним о своем лечении и об операциях. И они прекрасно понимали друг друга.

Художник сказал, что нам нужны елочные украшения, и тут же кое-что придумал.

– Пойдемте, – позвал он нас с Эллисон, – мы можем сделать их своими руками.

Бонни с двумя парнями осталась внизу. Художник превратил свою спальню на втором этаже – светлую комнату с матрасом на полу – в мастерскую, в которой все внимание приковывал полуразвалившийся заляпанный краской стол. Повсюду на стенах висели рисунки, приклеенные скотчем: призрачные контуры людей и пейзажей.

– Хочешь что-нибудь нарисовать? – спросил художник у Эллисон.

Она кивнула, спрятав руки за спину.

– Смотри, это акварель. Обожаю рисовать акварелью, – сказал художник, а потом окунул в воду и отжал дюймовую плоскую кисть. – Нам нужны только краски, вода и свет. Держи. – Он протянул Эллисон кисточку. – Выбирай любой цвет.

Эллисон обмакнула кисть в фиолетовую краску – это был ее любимый цвет.

– Смелее, – сказал художник, и Эллисон провела полосу на белом листе бумаги. – Отлично. – Он мягко взял Эллисон за руку, помог ей окунуть кисть в воду. – А теперь давай посмотрим, какую красоту можно сделать водой. Пошевели кисточкой, как будто птичка купается в луже.

Эллисон провела кистью по фиолетовой полосе, и от нее в стороны побежали бледно-розовые ручейки.

– Да у тебя талант, – сказал художник, и Эллисон расплылась в улыбке. – А теперь попробуй сделать то же самое с другими цветами.

Эллисон изрисовала три листа, и мы отнесли их на первый этаж. Чтобы рисунки просохли, художник прикрепил их к окнам, и они висели на стекле, словно витражи. А потом художник вырезал из рисунков фигуры, названия которых выкрикивала Эллисон. Кружки и сосульки, мятные палочки и звездочки. Из канцелярских скрепок мы соорудили небольшие крючки. Все улыбались, радуясь, что так неожиданно очутились вместе.

А потом случилось кое-что. На первый взгляд происшествие совсем незначительное, но оно оказалось очень важным. Долговязый парень ушел на кухню и вернулся со стаканом кока-колы для Эллисон. Он спросил у моей дочери, хочет ли она газировки, и Эллисон по привычке вопросительно взглянула на меня. А потом на меня посмотрели и все присутствующие.

В их глазах читался один простой вопрос: разрешу ли я своей дочери пить из стакана, из которого пил больной СПИДом, хотя стакан и вымыли? Я потратила столько времени, объясняя медсестрам и врачам, что вирус не передается, если прикасаться к пациентам со СПИДом или пить с ними из одного стакана! Я могла себе это позволить и сама делала все это, чтобы доказать собственную правоту. Но как быть с ребенком?