Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми

От безысходности ему оставалось лишь рассмеяться. Впоследствии его художественные агенты решили отыграться и обвинили Уорхола в плагиате. Но битва была проиграна: выставка в The Stable Gallery принесла Уорхолу славу величайшего в мире современного художника, а упаковка Brillo еще долго оставалась его своеобразной визитной карточкой. Харви и Уорхол были знакомы, однако Уорхол, тоже работавший в сфере рекламы и дизайна, не знал, что дизайн для упаковки Brillo придумал именно Харви. Узнав об этом, он предложил, чтобы Харви прислал ему упаковку мыла с автографом в обмен на фанерную коробку Уорхола с логотипом Brillo. Искусствовед Ирвинг Сандлер нашел другой выход: он посоветовал Харви подписать упаковки с мылом и продавать в своей галерее по 10 центов за штуку. Учитывая, что фанерные коробки с автографом Уорхола продавались по 300 долларов, оба предложения Харви посчитал одинаково оскорбительными. Впрочем, в лучах славы Уорхола Харви купался недолго: всего спустя год он умер от рака.

Так в чем же загадка этих упаковок мыла? Почему два совершенно одинаковых предмета оценивались по-разному? На этот вопрос философ и арт-критик Артур Данто попытался ответить в своем знаменитом эссе «Арт-мир» (The Artworld), написанном в том же 1964 году. Прежде предметом искусства считалось нечто красивое или полное смысла. То есть зритель заранее понимал, что увидит объект искусства. Данто перевернул это определение с ног на голову и заявил, что искусство появляется в тот момент, когда зрители начинают считать какой-либо предмет объектом искусства. Вокруг организаций, связанных с искусством, возникает своеобразное поле битвы — они сражаются за то, что можно и что нельзя считать искусством, причем от самого объекта зависит намного меньше, нежели от тех, кто дает ему оценку. Как сказал философ Маршалл Маклюэн в книге «Понимание медиа» (Understanding Media)^[18], искусство — это нечто, способное в корне изменить своего «потребителя».

По мнению критика Луиса Менанда, «гениальность Уорхола заключается в умении лишать вещь ее первоначальной сущности, чтобы посмотреть, что произойдет с этой вещью потом». Уорхол-режиссер создавал фильмы, в которых ничего не происходит, — например, «Спи», в котором на неподвижную камеру заснят шестичасовой сон главного героя. Он приглашал на съемки непрофессиональных актеров, которые не умели играть. Он «написал» роман, не записывая его, а ограничившись записью телефонных переговоров. И он создавал искусство, меньше всего похожее на искусство.

Расположенная в Нью-Йорке на 57-й улице студия Уорхола называлась «Фабрикой», и ее название само по себе казалось издевкой в адрес всех остальных художников, претендующих на уникальность собственных творений. Уорхол, в противоположность им, не только создавал множество версий каждой из своих работ — некоторые из них представляли собой несколько одинаковых изображений. Вспомним, например, портреты Мэрилин или Элвиса. Подпись на картинах ставила мать Уорхола, а изготавливал их кто угодно, но только не сам художник. Карьера Уорхола похожа на многолетний бунт против ценностей, которыми так дорожили художники, — уникальности, подлинности и красоты. По словам Менанда, «Уорхол изменил только одно правило игры, зато основополагающее. И понял, что, несмотря на это, люди все равно не бросят играть».

Означает ли это, что работы Уорхола — всего лишь блеф? И что он торговал антиискусством, выдавая его за искусство? Но если это так, то у Уорхола имелся предшественник: в 1917 году увидела свет работа авангардиста Марселя Дюшана «Фонтан», которая по-прежнему считается одной из важнейших вех в искусстве. «Фонтан» был обыкновенным писсуаром фабричного производства с фальшивой подписью. В таком случае творчество Уорхола — это двойной блеф, что-то вроде настоящих танков, замаскированных под муляжи. Уорхол любил выставлять себя невеждой, каковым на самом деле не являлся, и часто давал весьма противоречивую оценку собственному творчеству. Называя свою студию фабрикой, а самого себя — машиной, он намеренно отрицал свою причастность к искусству. Однако же его «коробки Brillo» выполнены шелкографией тушью на дереве, в то время как оригинальные упаковки для мыла — картонные. Всего Уорхол изготовил 400 «коробок Brillo», а это работа непростая, даже если работаешь с целой группой помощников.