Всё началось с грифона

Тут и там виднелись следы недавних битв. Клочок белых пушистых перьев, трепетавших на невидимом ветерке. Повсюду лежали стреляные гильзы, сломанное оружие, одинокий пустой черный ботинок, который резко расшнуровали.

Дорожка света от промышленных светильников, установленных между высокими потолочными балками, змеилась по широкому плоскому полу к туннелю, освещенному красными аварийными лампами. Он уходил куда-то вверх и, изогнувшись, скрывался из виду. По обе стороны от нас и над нами комната погрузилась в глубокую темноту: она могла вместить всех чудовищ, которые жили на свете. Монстров видела не я одна. Мои спутники также остановились у входа, наблюдая за тенями.

– Это приемный отсек, – сказал доктор Батист. – Туннель ведет на поверхность.

– Вы уверены, что нет другого выхода? – спросила Мэллорин, с опаской посматривая на освещенный коридор.

– Разве что лифт, – ответил доктор.

Никто не сдвинулся с места, не желая идти первым.

– А ты не можешь еще чего-нибудь наколдовать? – спросила Грейс у Мэллорин.

Ведьма бросила на нее слабый, измученный взгляд. Доктор Батист посмотрел на меня.

– Ты заклинательница существ. Иди первой. Они тебя не тронут.

– Откуда вам знать? – заспорила я.

– Мы все здесь из-за тебя, – заметил он. – Можно сказать, что ты у нас в долгу.

Мэллорин и Грейс одновременно посмотрели на меня. В его словах был смысл. Каждый, кроме меня, чем-то пожертвовал. Мэллорин побледнела, как привидение, а Грейс рисковала жизнью. Доктора Батиста ранили, и, вероятно, он остался без работы. А что отдала я?

– Хорошо.

Я вошла в помещение одна, а Мэллорин, Грейс и доктор Батист наблюдали за происходящим из безопасного укрытия в дверях медотсека. Если бы из тени появилось существо, они могли с легкостью нырнуть обратно и захлопнуть за собой двери, которые продержались бы некоторое время. Я же оказалась полностью на виду, и мне некуда было бежать.

Огромная комната заглушала звук моих шагов. Мир сжался всего до нескольких цветов и текстур. Туннель передо мной был красным и зловещим, бледно-серый пол отражал свет белых ламп. Тьма оживала: она двигалась, как неспокойные воды, в уголке зрения. Темнота дышала и издавала звуки: они были либо настоящими, либо плодом моего воображения.

Дойдя до середины комнаты, я оглянулась. Грейс, Мэллорин и доктор Батист наблюдали за происходящим из дверного проема, который отсюда казался очень далеким. Успокаивало то, что я сумела зайти так далеко и меня до сих пор не съели. Правда, я казалась себе астронавтом, парящим в космосе на самом конце страховочного фала. А может, его и вовсе у меня не было.

– Кажется, все в порядке, – сообщила я в пустоту между нами.

Они медленно вышли из дверного проема: сначала Мэллорин, затем Грейс и, наконец, доктор Батист. Все трое шли осторожно, как будто под бетоном находились мины. Когда они подошли поближе, я увидела, как внезапно изменились их лица. Взгляды всех троих устремились в одну точку – куда-то вдаль, поверх моего плеча. Я медленно обернулась.

По туннелю, громыхая тяжелой поступью, к нам, шатаясь, приближалась тень. У входа она остановилась, ее темная громада преградила путь. В темноте блеснула пара черных глаз-бусинок. Из тени появились две массивные руки, сжались в кулаки и ударили друг о друга с такой силой, что с их каменных костяшек посыпались искры.

– Думаю, надо разбежаться в разные стороны, – тихо произнесла Грейс. – Попробуем сбить его с толку.

– А что, если зверь не сдвинется с места? – осведомился доктор Батист. – Он преграждает единственный выход и, если мы разделимся, сможет перебить нас поодиночке. Нам всем стоит быстрее вернуться в медотсек. Закроем дверь, забаррикадируем ее, попробуем найти что-нибудь, чем можно сражаться.

– Я не могу бежать, – напомнила Мэллорин.

На это никто ничего не ответил.

Великан снова стукнул кулаками. Хруст его суставов отдался у меня в костях. Черты лица гиганта сложились в каменную гримасу, обнажив ряд кривых желтых зубов. Из пасти вырвался шипящий, скрежещущий звук трущихся друг о друга камней.

Доктор Батист моргнул первым.

– Нет, – произнес он. – Только не это.

Потом он подскочил и бросился обратно в медотсек.

Я не сомневалась, что гигант бросится в атаку, но этого не произошло. Он, казалось, наоборот, застыл на месте, и на его лице промелькнуло смятение.

– Девушки? – раздался голос доктора Батиста в нескольких шагах от нас.

В нем прозвучала тревога, но никто из нас не хотел отрывать взгляд от великана.

– ДЕВУШКИ?

Позади нас сердито фыркнул какой-то огромный зверь.

Я обернулась и увидела длинный толстый рог с черными концами. Существо лениво приближалось к доктору Батисту, переступая четырьмя мощными ногами. Пара темных глаз нашла мои и впилась в них взглядом.

– Это… – произнесла Мэллорин тихим от благоговения голосом.

– Да, – ответила я. – Это он.

Единорог тяжело ковылял к нам, преграждая единственный путь в медотсек. На нем были новые раны: порезы, царапины, укусы. Одно ухо порвалось, а сам зверь явно очень устал – больше, чем солдат, только что покинувший поле боя.