Все наизусть. Годовой творческий цикл

Мнеказалось, что тридцать пять лет – это так много! Подтекст стихотворения означал уход от первой жены ко второй. Это давалосьнесразу. Теперь моему сыну от второй жены – тридцать пять.Несразу и невдруг. Я эмигрировал в Москву постепенно, последовательно и неизбежно, но так и непокинул Питер. Вот как это шло.

13 декабря 1963 года я прилетел с Камчатки, где мы с Глебом Горбовским пытались наблюдать извержение Авачинского вулкана, но извержение и даже землетрясение произошло у меня на Аптекарском острове: в нашей любви с Ингой случилась вполнегеологическая катастрофа. Мы истово старались сохранить семью, но эта тектоническая трещина так и несрасталась. Первое измерение «Аптекарского острова» кончилось, и я, сам тогоневедая, уже заполнял трещину вторым измерением – «Пушкинским домом», одновременно пытаясь податься в кинематограф. Я уже разменивал свой Питер на Москву,непрерывно шастая то туда, то сюда.

Там, в тубусе подворотни по Невскому идут одни ноги, без голов…

Снова влюбиться мнеудалось лишь в 1968-м, уже в Москве. И я наполовину жил там, но неразводился и прописан был по-прежнему на Невском, до Московского вокзала рукой подать. В Москве у меня все ещенебыло дома, а здесь как-никак был. Меня терпели, и я терпел. Так и болтался между двумя столицами. (Вошло сначала в привычку, а потом и в образ жизни: так и болтаюсь до сих пор.) С годами все разошлось наконец. Я пошастал по мастерским друзей, пустующим дачам и съемным хатам, пока обрел собственное жилище. Первое жилье осталось за первой женой, второе – за второй. «Некоторые разводы свершаются на небесах», – заключила вторая. Обе были умны: я небросал детей.