Все наизусть. Годовой творческий цикл

Держалась империя, конечно, не на штыках. И в том, что случилось в дальнейшем, не надо преувеличивать одну волну репрессий перед другой, геноцид шел с 1918 года и отличался только тем, что он был в собственной стране. Вот тогда вместо дружбы народов родилось разделение народов, как это ни нелепо. А до этого было подчинение, были метрополия и провинции. А тут родились республики. И все это на почве бывшего монгольского районирования, будущих захватов. Но ведь соединение с Грузией, пусть его оспаривают как угодно, но оно было спасительным в какой-то момент для Грузии. Это бесконечно красивый и талантливый народ, красивая страна. Имперское понятие «юг», которого так не хватало России, – оно сработало на Кавказе и в Крыму. Кавказ – это тоже имперское понятие, это слово не принадлежит населяющим его народам. Существует только географическое понятие Кавказский хребет.

–  А все-таки русская очарованность Кавказом связана не с пространством курорта, а с пространством героического – это гарнизон, плен, ссылка…

Я туда и веду. Последняя книга, которую пишу, – «Автогеография». И существеннейшая ее глава – это связь с Грузией. Теперь она объяснилась очень многими причинами. Так вот сами грузины-то – они вполне похожи на русских в чем-то. А в чем-то – нет. Когда они приезжали в Москву, они становились как бы иностранцами. А когда мы приезжали в Грузию, мы становились как бы гостями. Но разряды дружб там тоже были разные. Я начал с того, что помог-то мне чемодан вынести восточный человек. Так вот там были сохранены родовые традиции, которые тут обязательно обрубают. Допустим, в моей семье они были сохранены, но в других семьях они были разрушены. В Грузии сохранилась память о дворянстве. Сквозь советскую власть, секретно – они, может, становились секретарями райкома. Но фамилия! А-а, он из этих…

Вот это «из этих» было у них железно. Вот эта дворянская стать – это очень было приятно у грузин и сказывалось на всех уровнях населения. Там не было хамства, жлобства. Потому что было почтение к имени. То есть там не было деклассированности ментальной. В грузинских семьях более сознательно хранили род, память и знали кто, откуда и почему, и кровь свою уважали, между прочим, без национализма. Это тоже редкое поведение. Там есть и еврейство грузинское, но уже давно ассимилированное в обратную сторону. Еврейский грузин – это грузин, патриот Грузии.

И уважение к старшему. Уважение к поэту – это тоже такое средневековое уважение к барду. Шота Руставели, Галактион Табидзе, и уже все – можно договориться.

Пушкин единственную заграницу обрел в Грузии, кстати, в 1829 году. Его не пускали никуда. В том числе и в Полтаву не выпустили автора «Полтавы». И в Грузию он поехал в самоволку. Это был его единственный юбилей: 30 лет. Его носили на руках. Что им Пушкин? А он-то это принимал за чистую монету, и даже в России не понимали, почему его там так чествуют. Считали, что это шулера выделили ему деньги на проезд, чтобы под его имя обчистить каких-то толстосумов. Есть даже такая точка зрения, я ее поймал уже в поздней Грузии – в своей, что очень многому грузины научились у русского офицерства. И то, что мы считаем национальной повадкой, это на самом деле помесь грузин с русским дворянским офицерством – это плечо, выправка, осанка. Слушая эту гортанную речь и абсолютно ее не понимая, и слушая обратно на ломаном грузинском языке, мы становились, потом уже, заложниками перевода в обратную сторону. Мы видели то, что у нас уничтожили. Но это неважно, когда пространство становится мировым. Грузия и Россия в смысле культуры – являются мировым пространством. Как сказал мне один замечательный грузин: грузинское очарование – это ваше гусарство. Как Ленин сказал про Сталина: «У нас тут один симпатичный грузин».

–  Не «волшебный»?

Он сказал «волшебный»? Нет, «симпатичный».

–  Кажется, «чудесный грузин»…

Вот даже Ленин влюбился в грузина.

Грузия оказалась, как ни странно, еще в царской России в некотором привилегированном положении. Все, кто ее, так сказать, держал, – русские войска, наместник Воронцов… все влюблялись в эту страну. Они ее любили. И это было довольно взаимно. Они как-то подходили друг другу эти люди – русское дворянство и грузинство. Одно наслоилось на другое в XIX веке.

–  Снова возвратное движение?

Вообще надо учесть, что внутри большой территории всегда обязательно происходят возвратные движения, отражения, волны. И история движется волнами, никакой справедливости в ней нет, сидят всегда в ней насильники, подлецы и убийцы, и до сих пор только так.