Все народы едино суть

Государственная территория, границы (особенно северо-восточные), пути сообщения (речные и сухопутные), города страны. Отметим, что он одним из первых относит Москву к числу европейских городов (заметим в скобках, что в литературе того времени Москва неоднократно сравнивалась с другими европейскими городами: «И. Фабри писал, что Москва вдвое больше Кёльна, а М. Меховский утверждал, что этот город вдвое больше тосканской Флоренции и Праги в Богемии». Разыскания Герберштейна в этой сфере оказались особенно результативны, т. к. ему удалось получить два ценных памятника, известных лишь по изложению в его книге. Во-первых, дорожник, описание северо-восточных окраин страны — указатель пути по Печоре, Югре, реки Оби, а также по северо-западным отрогам Уральских гор. Во-вторых, описание морского пути из устьев Сев. Двины в Норвегию вокруг Кольского полуострова — пути, уже достаточно освоенного русскими поморами-мореплавателями к концу ⅩⅤ в. Б. А. Рыбаков считает, что источником С. Герберштейна служил даже не дорожник, а лоция, так как здесь содержится практическое руководство для капитанов кораблей. Интерес С. Герберштейна к этим вопросам находит двоякое объяснение. Во-первых, это интерес человека эпохи великих географических открытий к новым землям, их ресурсам, населяющим их людям, неизвестным ранее путям. Северные и северо-восточные области интересовали учёных и географов того времени ещё и потому, что у античных авторов содержались на этот счёт самые разнообразные и фантастические утверждения. Во-вторых, это интерес политика-практика к границам, путям сообщения, ресурсам (и т. д.) соседнего государства.

Государственная власть, её верховный носитель — великий князь, объём его власти, характер, «весомость» его титула, соотношение его титула с титулатурой правителей тех стран, которые представлял сам Герберштейн. Для него особенно важно доказать, что титул русского «царя» не может быть приравниваем к титулу императора Священной Римской империи. Этим объясняется настойчивость, с которой он разыскивал чин наставления на великое княжение в 1498 г. Дмитрия Ивановича, внука Ивана Ⅲ. Герберштейну была известна «новинка» политической мысли того времени — легендарная генеалогия русских князей, возводящая их к императору Августу. Однако он упоминает о ней очень кратко, что может быть объяснено двояко. Возможно, что именно в таком сокращённом варианте она была известна ему самому. Однако это маловероятно, если учитывать высокую степень общей осведомлённости Герберштейна. Скорее другое. Эта легенда призвана была возвысить (на легендарной, разумеется, основе) московский великокняжеский дом, показать его древние (опять-таки легендарные) корни, поэтому она не соответствовала общей политической концепции его книги и не была детально изложена на страницах его труда.

Право. Учёного дипломата интересовало как светское, так и церковное право. Ему удалось получить тексты двух важных правовых памятников — Судебника 1497 года, который представлял собой ценный опыт кодификации права в общегосударственном масштабе, и церковного устава князя Владимира (памятник ⅩⅡ века). Тексты этих памятников он поместил в переводе на латинский яз. в свою книгу, а благодаря переводу «Записок» Герберштейна на другие языки (немецкий, итальянский) они получили ещё более широкую известность.

Религия. В целом отношение Герберштейна к церковно-религиозным проблемам достаточно индифферентно. Более глубокий интерес они у него вызывают лишь в случае их связи с проблемами государственными. Так, он неправильно называет имя митрополита в период своего первого пребывании в Москве, ошибается, говоря о местоположении Троице-Сергиева монастыря (что особенно показательно, учитывая его особый интерес к географии страны). Вопрос о вероисповедных и обрядовых различиях между православием и католичеством был частью острой политической борьбы, и Герберштейн уделяет этому большое внимание и снова разыскивает соответствующие письменные памятники.

Для «Записок» Герберштейна, как видим, характерны многоплановость, тематическая широта, наличие новой информации; это не означает, однако, что мы имеем дело с объективным и беспристрастным сочинением.