Все наши вчера

– Ну, если учесть, сколько денег моя семья пожертвовала больницам этого города, вполне можно считать, что так оно и есть.

Финн закатил глаза и отвернулся от меня, а я стала смотреть, как медсестра Шапиро тихо разговаривает с кем-то на другом конце телефонного провода, и пыталась вычислить, о чем они говорят. Вскоре она прикрыла трубку ладонью.

– Дежурная медсестра наверху сейчас поговорит с мистером Шоу и специальными агентами на том этаже. Вам нужно их разрешение, чтобы пройти туда.

– Вы думаете… – Я повернулась к Финну и замолчала, увидев его лицо. Он смотрел на приемный покой, отделенный от нас стеклянной стеной. Каким-то образом за последние тридцать секунд лицо его из нормального сделалось болезненно-серым. Взгляд его был устремлен на светловолосую женщину в инвалидной коляске, которая играла в карты с сидящей рядом маленькой девочкой. – Что с тобой? – Финн меня не услышал, и я постучала его по руке. – Эй!

Он повернулся и уставился на меня, словно пытаясь вспомнить, кто я такая.

– Что?

– Что с тобой такое?

Финн отвернулся.

– Просто я не выношу больницы.

– Ну извини, что притащила тебя сюда, – сказала я. – В конце концов, в Ната всего лишь стреляли, подумаешь.

– Дело не в…

– Мисс!

Я развернулась к медсестре.

– Да?

– Агент сейчас спустится и проведет вас наверх.

Я облегченно выдохнула.

– Слава богу!

Медсестра указала нам на лифт в конце вестибюля и велела ждать там. Когда двери лифта открылись, внутри обнаружился какой-то агент полиции Капитолия в штатском и мэр Маккриди. Финн посмотрел на них с таким удивленным видом, что это было бы смешно, если бы не нынешняя ужасная ситуация.

– Марина! Слава богу, что вы здесь! Джеймс сам не свой. – Мэр повернулся к стоящему рядом агенту. – Все в порядке, я ее знаю. Это ваш друг?

– Финн Эбботт, – сказала я. Финн протянул документы, агент проверил их. – Он был с нами на благотворительном вечере.

– Идем, идем! – Мэр замахал руками, и мы вошли в лифт. – С ними все в порядке, верно?

Офицер сверил документы Финна со списком имен, который держал в руках, кивнул и нажал кнопку третьего этажа. Лифт поехал вверх. У меня заныло под ложечкой.

– Как там Нат? – спросила я.

– Пока не говорят, – отозвался мэр. – Но я думаю, что неважно.

– Вивианне позвонили? – спросила я. Вивианна была невестой Ната, она уехала в Нью-Йорк по делам.

– Она села в самолет в аэропорте Кеннеди. Скоро будет здесь.

Значит, Джеймс сейчас один. В этом тесном замкнутом пространстве, втиснутую между мэром округа Колумбия, агентом полиции Капитолия и Финном Эбботтом, меня вдруг охватило дикое желание сбежать. Джеймс сейчас кошмарно себя чувствует. Чем я могу ему помочь? О господи, а если Нат умрет? Финн был прав. Мы здесь чужие. Мне сейчас стоило бы находиться дома, лежать под одеялом, и чтобы Лус принесла теплого молока и что-то бормотала мне по-испански. Здесь я задыхалась.

Звякнул сигнал, и лифт остановился. Душащая меня клаустрофобия должна бы была ослабеть, но этого не происходило. Стало только хуже. Мы здесь, и возврата назад нет.

Этаж был почти что пуст. Два медработника – женщина в персиковом медицинском костюме и мужчина в зеленом – сидели на сестринском посту, а представители полиции Капитолия в черной форме, специальные агенты в штатском и несколько человек из секретной службы рассредоточились небольшими группками по коридору, но не было видно ни спешащих врачей, ни больных, ковыляющих вместе с прицепленными капельницами, ни родственников с цветами. Этаж освободили целиком. Здесь все было для одного Ната.

Комната ожидания, тоже отгороженная стеклянной стеной, находилась за сестринским постом, в середине коридора. Там, тихо переговариваясь, сидели несколько человек – я узнала сенатора Гейнса. У двери стоял полицейский. При нашем приближении он кивнул.

Джеймс сидел в углу комнаты на стуле, один, сгорбившись и сцепив руки. На мгновение он снова превратился в того мальчика, прячущегося в кресле библиотеки.

Он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я быстро опустилась на колени рядом с ним.

– О господи, Джеймс!..

– Он в о…операционной. Они не знают…

Он рухнул лицом мне в плечо, и я почувствовала кожей горячие слезы. Я подняла голову, и мы с Финном – он осторожно подошел поближе – беспомощно переглянулись. Финн сел рядом с Джеймсом и нерешительно коснулся его плеча.

– Кому и зачем это понадобилось? – проговорил Джеймс между всхлипами. – Почему именно Нат?

– Я не знаю, – беспомощно отозвалась я.

– Нет никаких причин, дружище, – сказал Финн. – Ты не найдешь в этом никакого смысла.

– Если бы папа с мамой были здесь! – сказал Джеймс.

Я погладила его по спине.

– Я понимаю.

Через некоторое время Джеймс отстранился и вытер лицо рукавом. Он откинулся на спинку стула и прислонился головой к стене, и я лишь сейчас увидела, что его белый смокинг в крови. Большое красное пятно на груди – там, где он прижимал к себе брата, – высохло и стало бурым и жестким. Кровь Ната. Засохшая кровь Ната на рубашке Джеймса.

Я не могла на это смотреть.